Здесь вам не равнина, здесь климат иной... (Приэльбрусье, август 2010, отчёт)
...С момента возвращения прошел месяц, рюкзак сложен в чулан, вещи постираны, руки и колено позаживали, впечатления и выводы разложены в голове по полочкам, многократно повторенные слова сложились в наилучшем порядке, а значит пора за отчет
«Здравствуйте, уважаемые пассажиры! На борту нашего авиалайнера к вашим услугам сауна, бассейн, бильярд, тренажерный зал и 2 кинотеатра. А теперь со всей этой хренью мы попытаемся взлететь» - именно этот анекдот вспомнился при виде "упаковки" нашего транспортного средства, следующего по маршруту Запорожье - Терскол. Количество турья, снаряги и еды превысило все мыслимые нормы. Его в буквальном смысле утрамбовывали с размаха.
И, тем не менее, наш гружёный транспорт, тяжело вздохнув, тронулся к вящей радости всех залезших в его нутро. Как выяснилось ненадолго... Первая поломка произошла в 40 км от Запорожья в каком-то селе, где мы провели около 4-х часов, уничтожив под ноль запасы пива и закусок местном гэнделе. Водители по очереди подходили к автобусу, удивленно смотрели на него. открывали лючки и воздевали очи к небесам в надежде, что он заведется. Пожилому автобусу никуда не хотелось и его вполне устраивал придорожный тенёк. Водитель, открыв, лючек возле кабины, звонил куда-то и кричал в трубку: «Слышь, тут какой-то разъем как под флешку. Может в него чё воткнуть надо?» Уже к исходу второго часа на этой жарюке хотелось ему предложить, что именно он должен туда воткнуть…
Через 4 часа мы все-таки поехали. Автобус ломался по дороге еще 5 раз. Периодически заднюю часть салона, где мне повезло сидеть, при движении автобуса заволакивало дымом, что делало наш неспешный путь (на одном из поворотов в Мариуполе нас обогнал велосипедист) более запоминающимся и разнообразным…
Вечером следующего дня (мы ехали 1,5 суток!) мы наконец-то прибыли в Терскол. Там находился базовый лагерь, где хранилось продовольствие и не нужные на определенных отрезках маршрута вещи. Мы встретились с нашим руководителем, который сказал, что раз мы так задержались в дороге, то завтра встаём в шесть утра и быстро выдвигаемся. Произошло разделение базовых обязанностей (завхоз, фотограф и др.). Я вызвался быть походным врачом. Никакого медицинского образования у меня, увы, нет, есть однако уже достаточно богатый жизненный опыт, неоднократно выручавший меня и окружающих в походных условиях. В этом походе опыт удалось расширить… Мне была выдана походная общественная аптечка. Взяв её в руки, мне показалось, что внутри не медикаменты, а какой-то большой кусок глины. Почувствовав на себе ответственность походного эскулапа, ее открыл. Внутри был ком размокших таблеток из которых торчали 4 (!) стеклянных ртутных (!!) градусника. Несколько тюбиков раздавленной мази, пригоршни разнообразных не поддающихся идентификации пилюль, а также комок открытых грязных бинтов, на упаковке виднелась еще не до конца стёршаяся надпись «Стерильный»… Отобрав из этого богатства более менее живые вату, эластичный бинт и перекись, я выложил все остальные сокровища, решив, что я как-нибудь проживу без перекатывающихся по рюкзаку шариков ртути из разбитых термометров. Благо, моя личная аптечка, которую я таскаю с собой в каждый поход содержит не только традиционные туристические средства «от головы и от задницы», да и у некоторых других участников были персональные запасы медикаментов.
В конце концов, поужинав, все разошлись по палаткам, дабы выспаться перед ранним подъёмом.
Утром мы действительно проснулись по графику. Все завели будильники, собрались и приготовили завтрак довольно быстро. В районе восьми - половины девятого группа была готова к выходу. Практически вся… Кроме одного человека – руководитель наш неторопливо бродил по лагерю, потом не спеша завтракал, потом без особой спешки заполнял какие-то бумаги на группу, потом заявил, что скоро обед и пообедать имеет смысл в лагере… Потом мы получали недостающую снарягу. Я получил жумар, восьмерку (я, как и некоторые другие участники группы, имел весьма смутное представление как этими штуками пользоваться), самостраховку, карабины, пару старинных ВЦСПСовских кошек и тяжеленный антикварный ледоруб, кажется именно им была пробита голова Льва Давидовича Троцкого. С тех пор его и не затачивали, собственно как и кошки…
Всю негабаритную снарягу я засунул в автоклав, полученный в качестве общественной нагрузки. Автоклав – тяжелая самопальная кастрюля с плотно прилегающей крышкой, сваренная народными умельцами где-то на Запорожстали из переплавленной башни танка Т-34 – занимал половину моего рюкзака и составлял вместе с грюкающими внутри железяками не меньше четверти его веса. Подразумевается, что он долго хранит тепло. В конкретно нашем случае это было важно, т.к. мы были, похоже, единственной группой, которая шла не с газом, а с бензином и бензиновым примусом. Один из участников группы, Юра из карпатской деревни Ясени, был назначен бензовозом и ему в рюкзак были погружены несколько пластиковых бутылей с бензином. Уже на следующий день, я старался отойти от Юры подальше, когда кто-то из 2-х курящих участников похода, доставал рядом с нашим бензовозом сигареты…
Смысл бензинового примуса мне открылся на сразу. Руководитель говорил что-то про то, что на высоте нам с бензином будет намного легче готовить еду (газ, кстати, благополучно горел на 4 тысячах, на Приюте 11, это я видел лично) но потом я понял, что эта штука дана нам только для одной цели – чтоб, пардоньте, окончательно за№%аться в нашем и так не самом лёгком походе. Сложно сказать в чем именно была проблема – то ли в заготовленным руководителем 76-м бензине пополам с ослиной мочой, то ли в особой конструкции примуса, который необходимо было регулярно качать (окончательно запарившись это делать на Приюте 11, один из участников изрёк: «Я наконец понял смысл фразы 'грё%№ный насос'»), но разы когда нам удавалось приготовить еду без долгой предварительной стимуляции примуса самыми разными способами можно посчитать по пальцам одной руки.
Тем временем, все собиравшиеся на восхождение группы лагерь давно покинули. Осталось пару завхозов, которые, узнав, что, невзирая на давно прошедший полдень, мы всё-таки сегодня собираемся выйти, удивленно вскидывали брови. Солнце ласково гладило наши головы, я, пообедав, задремал, т.к. было очевидно, что руководитель никуда особенно не торопится… Выйдя из лагеря в 15.00 (!), мы начали подъём на перевал Терскалак. Подниматься, несмотря на тяжелые в первый день рюкзаки было приятно. За спиной виднелись Когутаи, заставлявшие меня на подъеме мурлыкать под нос визборовскую «Два Когутая надо мной как два брата…», также было видно ледник семерка, действительно очень похожий на цифру 7.
Небо стало затягивать тучками.
Надо сказать, погода демонстрировала удивительную стабильность, а посему предсказуемость на протяжении большей части похода – с утра до обеда яркое солнце, где-то с половины второго до половины пятого облачно, потом часик-полтора моросящего дождя, потом хороший плотный ливень идущий весь вечер и всю ночь. Такая предсказуемость метеоусловий могла сделать движение при его нормальном планировании вполне комфортным, однако мы никогда не выходили раньше половины первого – часу дня, соответственно пёрли весь вечер под дождём, мокли до нитки, утром долго просушивались и неторопливо снимали лагерь, опять шли вечером опять мокли, опять сушились… Короче бедные, потому что дурные, а дурные, потому что бедные. Замкнутый круг…
Но вернемся к нашему подъему. Моросящий дождь дорос до уровня крепкого ливня, который вкупе с сильными порывами ветра, достаточно крутого хоть и технически не сложного подъема на Терскалак, вселял в меня и остальных участников похода некий пессимизм. Этот пессимизм усугублялся тем, что часть группы очень сильно отстала и была где-то очень глубоко внизу, руководителя долго не было видно, он убежал далеко вперед. Да и темнеть начинало… На одном из небольших выступов собралось 4или 5 человек, которые ждали с одной стороны того, что руководитель вернется к нам, благо через какое-то время это все-таки произошло, а также ждали двоих сильно отставших участников. Собравшись в кучу мы пытались прикрыться от порывов ветра и потоков воды дождевиками, но это было равносильно попытке переплыть Тихий океан на резиновом матрасе. Я отчетливо слышал стук собственных зубов, колени сильно тряслись вне зависимости от моей воли. Хотя воля у меня в тот момент, надо сказать, была достаточно хреновая - я с трудом заставил колени слушаться, а себя прекратить дрожать и продолжить подъём, когда мы дождались появления двух наших отставших собратьев, которые, кстати, действительно были братьями J
На стоянку под самым перевалом мы пришли затемно. Кое-как разбив лагерь и наскоро перекусив, мы просто рухнули в палатки под аккомпанемент дождя и полуночные песни ветра. Группа была, мягко говоря, вымотана.
Боль во всех членах, однако, на утро прошла. Да к тому же дивные виды с места нашей стоянки определенно поднимали настроение, да и утреннее солнышко радовало.
Неторопливые сборы, которые уже начинали расстраивать, привели к очередному полуденному выходу.
Мы дошли до перевала Терскалак, где сняли записку группы из Челябинска и оставили свою. Там был встречен первый снег. Уже пятое лето подряд мне удается перезимовать – поваляться в с негу (2005 – Карачаево-Черкесия, 2006 – польские Татры, 2007 – Румынские Карпаты, 2008 – Болгарские Балканы, 2009 – Алтай и вот снова Кавказ J ). Группа бродила на небольшом пятачке, наслаждаясь видами, фотографировалась, Кирилл нюхал высокогорные ромашки.
Время было уже послеобеденное, а ходовой день, по сути, только начался. Становилось пасмурно и дул хороший ветерок. Мы стали спускаться вниз по каменной морене. Как показывает опыт, спускаться, всё-таки, лучше вместе, дабы не сбрасывать друг на друга камни. Мы же спускались кто как – зачастую некоторых участников группы даже не было видно, из под ног сыпались булыжнички... Преодолев большую часть спуска, я увидел снежник и стал думать как бы к нему подойти поаккурратней –спуск становился довольно крутым. Руководитель пошел вниз напрямую нам же стал кричать, чтом бы обходили крутой участок слева – там действительно был более пологий спуск. Идущие за мной Кирилл и Саша последовали совету командира, я же, соразмерив свои способности с крутизной спуска, решил следовать за нашим предводителем. Срабатывает у меня иногда интуиции. Редко, но метко… Снежник был уже недалеко, когда я услышал крик Кирилла «Камень!». Обернувшись, мне, покрываясь мурашками от ужаса, довелось наблюдать следующую картину – с самой вершины перевала (см. фото) летели вниз две здоровенных каменных глыбы.
Летели они метров десять-пятнадцать левее меня, как раз там где спускались Кирилл с Сашкой. Но Кирилл-то уже спустился, а Сашка ещё нет и они обе летели прямо в него… Всё последующее происходило очень быстро, но я смотрел на это словно на страшное замедленное кино. Быстро сориентировавшийся Сашка понёсся вниз по каменной морене великолепным галопом. Как он не убился или, как минимум, не сломал ногу, ума не приложу. 2 чемодана, весом килограмм под 50 каждый, следуя формуле mgh, набрали колоссальную скорость. Добежав до снежника, Сашка споткнулся и, кувырком пролетев весь снежник, затормозил (вернее, просто стукнулся) о камни в конце него. Две летевших на него глыбы буквально в последний момент слегка изменили своё направление и пролетели меньше чем в полуметре слева и справа от Сашки. Он лежал не двигаясь. Осознание произошедшего на твоих глазах леденило кровь, я стал как можно скорее спускаться к нему, с другой стороны бежал уже спустившийся ниже руководитель. Честно говоря, во мне бы вряд ли все кости остались целыми после такого полёта кувырком вместе с рюкзаком через весь снежник на камне. Я чуть не закричал от радости, когда, как я уже думал, тело вдруг слабо подняло руку. Гвозди бы делать из этих людей… Когда я добежал до Сашки руководитель уже помогал ему сесть. Сашка должен ангелу-хранителю пиво – он сравнительно легко отделался. Ни одна кость не была сломана. Были ушибы, мелкие порезы. Единственным сильным повреждением была порванная в районе мизинца правая рука. Порвана она была основательно – Сашка успел заляпать кровью всё вокруг. Через разрыв открывался вид некоторые подробности строения человеческой ладони, который подбежавшего меня, надо сказать, обрадовал – кость была цела. Разрыв был широкий, оказался задет кровеносный сосуд, и кровь удалось остановить с трудом, но перекись водорода forever! Оказав помощь моему, как позже выяснилось, главному пациенту, мы неторопливо продолжили путь. Идти Сашке было все ж таки тяжеловато. Я же предавался тревожным мыслям. Руководитель, также видевший хорошо порванную лапу, спросил у походного эскулапа (меня то бишь), смогу ли я зашить руку. И я, пытаясь не отвлекаться от перевязки, буркнул «Да». Назвался груздем – полезай в кузов. Походный лекарь, ноблес оближ… Я и сам видел, что её нужно зашивать, но в последнее время мне приходилось пришивать разве что пуговицы, да и то нечасто… Спускаясь, мы с Сашкой выглядели весьма живописно – один хромой и перемотанный бинтами, другой с всклокоченной бородой и в камуфляже залитом кровью. Картина маслом – полевой командир ведет на расстрел замученного пытками избитого пленного. Как и обычно вечером стал моросить дождь. Когда мы спустились вниз к дивному тихому озерку, он ненадолго прекратился, дав нам возможность спокойно разобрать вещи раненого, а потом пошел с утроенной силой.
Став на стоянку, мы развернули высокогорный полевой госпиталь. Сашка оправился от шока и теперь все тело и особенно рука начинали у него здоровски болеть. Еще раз проведя рекогносцировку аптечек, я обнаружил у одного из участников то, что мне раньше брать не приходилось – шприцы и новокаин. Как по мне, это должно было быть в общественной аптечке, но там вообще почти ни фига полезного не было. Чего греха таить, я трохи нервничал – меня шили неоднократно, но я-то дебютант! Разогнав всех желающих поглядеть, окромя Сашки, усаженного на большой камень, в моем распоряжении имелась временно принятая на должность медсестры девочка Маша, работающая где-то в киевской биолаборатории. Ей, насколько я понял, приходилось иметь дело только с пробирками, ну дык и я до этого зашивал только штаны… Что шить было понятно, осталось найти чем. У Влада, обладателя новокаина, шприцов и супруги-медработника, был также обнаружен кетгут (!) – медицинская нить. Правда, жена-медработник не положила к кетгуту подходящих к нему по размеру медицинских игл, что делало его абсолютно бесполезным – просунуть его удалось только в шило из ремнабора. А я ж горный эрзац-фельдшер, а не походный инквизитор – еще и шилом тиранить больную руку я не стал. Пришлось воспользоваться спертым из китайской гостиницы шитейным набором. Выбрав оттуда иголку побольше, я продел туда крепкую нить, взятую из того же ремнабора, обколол ладонь и палец обезбаливающим, привел руки и место операции при помощи спирта в условно стерильное состояние, выдал Сашке таблетку «кеторола» и приступил. Маша здорово мне помогала, держа Сашкину руку и выполняя мои просьбы о передаче перекиси, ножниц и других необходимых предметов. Теперь я понимаю, что когда в кино показывают врачей, перебрасывающихся во время операции короткими словами-командами без всяких там «пожалуйста» это чистая правда. Тут руку шьешь и весь сконцентрирован, а они более важные места оперируют… К моей вящей радости дождь превратился в настоящий ливень, да и стемнело… Несколько ребят растянули и мужественно держали над нами тент. Фонарики, зелёный тент, дождь, кровь, нитки, запах спирта, только разрывов бомб кругом не хватает… Лапа была зашита на манер порванных мной когда-то штанов – три простых крепких стежка. Только кожа на ладони намного прочней любых джинсов, я пожалел что не воспользовался наперстком из ремнабора – третий стежок делался в районе уплотнения внизу пальца и я с трудом смог пробить его иголкой. Операция была окончена, рука перевязана, обезболивающее на ночь выдано. Все разбрелись по палаткам. Надо сказать впоследствии врач в Тырнаузе не стал снимать мои дилетантские швы, чтоб положить правильные, сказав, что они достаточно хороши, чтоб рука заживала с ними. Если среди читающих есть врачи, не ругайте строго (другим следующее фото можно не смотреть).
http://s006.radikal.ru/i215/1009/bc/ca8baf033a89.jpg
С детства любил бюст профессора Пирогова в Севастопольском парке в Днепре. Теперь он мог бы мной гордиться J Кто знает, сейчас существуют какие-то курсы первой медицинской помощи? Было бы здорово их окончить перед очередным большим походом…
Следующим вечером наш путь лежал к перевалу Ассоль. И снова вышли позже двенадцати L Первый переход по небольшому леднику, присыпанному рыхлым снежком. Лето для Кавказа выдалось тёплым – везде шумели ручейки, появились трещины, которые, впрочем, было достаточно легко обойти. А самое главное слева нам был виден красавец Эльбрус.
Подъем на перевал был достаточно крутым – каменная морена сменялась снежниками. Опять шли на большом расстоянии друг от друга, рискуя пришибить ниже идущих случайно спущенным булыжником. С горем пополам залезли, пообедали на узкой ниточке хребта. Надо было слазить вниз с другой стороны. По расчетам нашего руководителя там должен был быть ледник, но, как объяснил наш вожак, лето выдалось тёплым и ледник… растаял! Остался лишь небольшой снежник, а вниз метров пять сыпухи и метров тридцать полёта до ближайших каменных глыб. На фото показан гребень Ассоль, нам спускаться влево от него…
Я всё еще думал, что наш командор не потащит неподготовленную группу на верную смерть или хотя бы сходит на разведку, когда прозвучала команда одеть системы и достать восьмерки с карабинами. Мы облачились в наши системы, руководитель недовольно повязал нам самостраховки, говоря, что надо уметь это делать самим. Надо, никто не спорит, но мы предупреждали что делать этого не умеем, а научиться возможности, увы, не было… После этого он вкратце объяснил как пользоваться восьмерками – дескать если будешь падать надо успеть обмотать верёвку вокруг рожков восьмерки (для таких же дилетантов как я – восьмерка имеет вид небольшого кружка с Т-образным креплением, образующим два рожка). Я достаточно кисло смотрел на все это – нужна отличная реакция и большой опыт, чтоб успеть сделать это, если ты падаешь вниз. У меня не было ни того, ни другого. Восьмерка Кирилла рожек не имела и выглядела как железная цифра 8 (как потом объяснили, это восьмерка альпинистская), что побудило моего любознательного друга поинтересоваться у нашего командира, что делать ему, если он сорвется с веревки. Окинув его усталым взглядом, командир, которому мы все уже успели надоесть своими вопросами (дело в том, что всем очень жить хотелось, а, глянув вниз и учитывая наш опыт, стало понятно, что желание может не сбыться…), сказал фразу, ставшую нашим девизом до конца похода: «Надо быть внимательнее». Это окончательно «успокоило» Кирилла и расставило точки над i относительно нашего командора. Первые пять метров по морене вниз было просто страшно, а потом пришло ощущение, что грядёт полный пиз..ц – хвост группы с тяжелыми рюкзаками застыл на коротеньком (метров пять) отрезки сыпухи (3-4 метра), а внизу пропасть метров на 30, заканчивающаяся большими камнями где-то далеко внизу, а над головой тающий снежник. Передняя часть группы этот отрезок преодолела и прижимается к нескольким выступающим камням прямо над пропастью, при этом мы даже не связаны, а назад тянут тяжеленные рюкзаки. Начальник наш какое-то время, пока группа висела над пропастью, находился в растерянности относительно дальнейших действий, т.к. маршрут он не разведал. Потом он стал орать, чтобы ему передали верёвку. Веревка была у самого последнего, её стали передавать по цепочке. Я стоял предпоследним, наблюдая нависший над головой снежник и пытаясь врасти ледорубом в сыпуху, ибо если я поеду, то зарубиться будет не во что… Это были самые длинные 15 минут в моей жизни. Как пел Летов «Не бывает атеистов в окопах под огнём» - я в первый, как оказалось не в последний, раз за этот поход пообщался с Боженькой, сильно попросив вытянуть меня из этой задницы благополучно и еще чтоб ноги на сыпухе не поехали… Ниже замечательная фотография copyright Кирилл. Мне было не до съемки…
Получив веревку, командир, оставив группу обнимать выступающие сантиметры склона, ловко как кошка стал лезть наверх. Там он нашел камень, который, по его мнению держался крепко и стал вязать вокруг него верёвку. В крепости его узлов я не сомневался, вязал он действительно здорово, но я как предпоследний хорошо видел, что веревка вяжется почти и поверху камня и с большой вероятностью соскользнёт… В этот момент осознание того, что у меня дома есть парочка неоконченных дел накатило на меня с новой силой. Опытные туристы могут сколько угодно говорить о воинской дисциплине в сложных походах, но здравый смысл никто не отменял. Я стал кричать руководителю, что мы все и я в частности там не пройду, что верёвка может соскользнуть и надо возвращаться. Кричал я громко, перемежая речь красочными фразеологизмами. Обнимающий сыпуху слева от меня один из братьев (Максим) был со мной солидарен и мы, аки Повалий с Басковым, стали орать дуэтом. Лёд молчания был сломлен. Руководитель, орлом сидя на камушке вверху, стал интересоваться у висящей над пропастью группы, все ли хотят вернуться. И оказалось, что большинство, особенно головная часть, которая сыпуху прошла и пропасть внизу уже достаточно долго наблюдает прямо под собой, очень даже за…
Нашу радость по возвращению на гребень сложно передать, я уж и не чаял… Предводитель был явно разочарован такой настойчивой тягой к жизни, но возможность писать эти строки подтверждает правильность нашего поступка…
Подъем, который мы с таким трудом преодолели, на спуске показался нам лёгкой прогулкой. По традиции по башке стал колотить дождь, который шел всю ночь. В нашу палатку помимо ее аборигенов Кирилла, Кристины и меня пришли раненый Сашка с медсестрой Марией и мы до полуночи орали под расстроенную гитару песни. ДДТ, Чиж, Наутилус, Мельница, Ария и Чайф сменялись Визбором, Высоцким, Окуджавой и Городницким. Тут же в коктейль домешивались похабные народные песни, ролевиковские переделки и даже одна песня «Дискотеки Авария»(!). Хотелось петь, ибо живы…
Ночь прошла под грохот камнепадов.
Утром у нас точно по Визбору, у которого есть повесть с таким названием, был завтрак с видом на Эльбрус. Еще раз, окинув взором кажущийся снизу не сильно сложным, перевал Ассоль, мы стали спускаться в долину реки Ирик. Стоит ли говорить, что мы вышли в районе часа дня, в ожидании сбора пары нерасторопных участников, среди которых был и наш командир?
Спуск проходил по леднику, который вначале был достаточно пологим, но потом нам все чаще стали встречаться большие трещины. Ботинки с «вибрамной» подошвой начинали скользить. Я поинтересовался у командира, стоит ли одеть кошки и получил ответ в стиле Славика из «Нашей Раши» - Та, успоко-ойся! Все нормально, можно и так… Тем не менее, перед особо глубокой и страшной (как мне тогда казалось) трещиной я решил обуть кошки, т.к. уже понял, что если я навернусь вниз, то возможно, вытащить меня будет некому. Уж не знаю, где ходили остальные группы, но за первые пять дней похода мы не встретили ни одного человека. Честно говоря, до того дня (Пятница, 13-е августа) у меня не была никакого опыта ношения кошек. Одеть раритетные ВЦСПСовские кошки с первого раза – наука мудрёная. Хорошо, что Рома, один из участников, мне помог их одеть, ибо наш главнокомандующий был уже далеко впереди, посчитав, видимо, что не самые опытные бойцы отряда отсеются при помощи естественного отбора и не будут его более тревожить. Только миновав трещину, сделав шаг от ее кромки, я больно грохнулся на лёд. Поскольку никакого инструктажа для дилетантов не было, я совершил типичную ошибку новичка – одна кошка зацепилась за другую. Окропив лёд красненьким – колено было здорово разбито – походный врач (я) стал оказывать первую помощь пострадавшему (мне), как следствие остался один. Пришлось догонять.
Тем временем спуск становился круче, люди, не одевшие кошки, стали падать. И снова руководителю был задан о вопрос о необходимости надевания кошек, однако ответ был прежним. Люди стали падать чаще (впоследствии наш уездный предводитель признал свою неправоту в этом вопросе). В конце концов мы дошли до места где необходимость кошек не вызывала сомнений даже у командора – спуск по льду под достаточно крутым углом, испещренный трещинами. Как потом уверяли другие туристы, необходимо было провесить перила, тем паче ледобуры и веревка у нас были, и пройти просто держась за веревку. Наша группа пошла просто так. Фото ледника прилагается.
Я понял, что запросто пройти у меня не выйдет – для дебюта мне достался слишком крутой склон. И проблема тут была во многом психологическая – многократно преодолевая спуски разной сложности, я как дважды два усвоил, что ногу надо ставить боком, а тут всё наоборот! Ногу надо ставить вниз по склону, чтобы шипы полностью вонзились в лёд. Представьте, что вы двадцать лет водите автомобиль, а вам вдруг говорят, что с завтрашнего дня газ и тормоз поменяли местами!
Но для правильного спуска по льду, во-первых, хорошо знать как правильно ставить ногу, а во-вторых, быть уверенных в остроте своих шипов («..надеемся только на крепость рук, на руки друга и вбитый крюк…»), у меня же были старые тупые кошки… Перед началом спуска я оставил рюкзак, который руководитель пообещал донести позже и попытался следовать за основной группой, рубившей ступени в леднике, но быстро отстал от них. Руководитель успел перейти ледник, вернуться за моим рюкзаком и также перенести его на другую сторону. Я шел предпоследним, очень аккуратно переставляя ноги. Последним шел Кирилл. Понимаю, что раздражал всех своей черепашьей скоростью, но быстрее двигаться я не мог. Кирилл сделал попытку обойти меня снизу и когда он уже почти обошел меня он сорвался. И снова где-то внутри меня щелкнуло и включилась замедленная киносъемка – я отчетливо его взгляд, когда у него поехали ноги и он успел задрать голову наверх. Особенно тоскливо было от того, что я ничем не мог ему помочь, разве что мы бы вместе вниз полетели… Однако, у Кирилла, видимо тоже были планы дома, уже поехав вниз он отчаянно, аки штрафник в фашиста, вогнал ледоруб в склон, поднялся и продолжил движение. Других вариантов не было… У меня же окончательно наступил психологический клин – увидев как срывается товарищ я понял, что дальше продолжать движение как раньше у меня не получится. Я попросил Кирилла, долезшего до конца первого отрезка ледника, позвать руководителя, который уже давно завершил спуск и мирно отдыхал внизу. По каске колотил дождь, который, дабы мне было полегче, стал перемежаться довольно крупным градом. Руки в тонких рабочих перчатка мерзли, но ничего не делать было нельзя и я с упорством идиота рубил себе большие широкие ступени, продвигаясь вперёд со скоростью метр в две минуты. Наша спустившаяся вниз группа казалась мурашками, вдруг я услышал крики и мурашки стали разбегаться в разные стороны. С той части ледника, до которой мне ещё предстояло доползти, летел вниз даже не камень, а громадный кусок скалы. Летел он по направлению к мурашке в синенькой курточке – нашему походному фотографу Наташе. Однако ей удалось миновать сего неприятного рандеву и глыба, видимо огорчившись, опять полетела в Сашку… В этот раз он не отделался такими лёгкими потерями. Очередной полет вниз по каменной морене окончился сильно подвернутыми голеностопами и начисто содранной до мяса задней поверхностью всей его могучей правой ноги. Не фартовая у него какая-то правая сторона оказалась…
Но вернемся к автору сего опуса, уныло машущему тупым ледорубом по середине ледника. По каске колошматили градины, вниз смотреть было уныло. С волос спала резиночка и покатилась вниз по леднику, улетев в какую-то бездонную трещину. Мне показалось, что на ней были седые волосы. В ожидании командора снова побеседовал с Боженькой, который пожурил меня за буквально ежедневные беспокойства, но обещал поспособствовать… Тем временем руководитель все ж таки соизволил дойти до самого нерадивого члена группы. Мне было предложено продолжить движение предыдущим способом только побыстрее, на что я ответил решительным отказом по причине кардинально тупых кошек и желания вернуться домой самостоятельно. Командор стал орать, что надо точить кошки, что он об этом кому-то говорил (кому?) и что дисциплина в группе херовая. Я был вынужден прервать его пассаж, клятвенно пообещав, что готов обсудить все что он пожелает, но, едрить твою в качель, внизу, а не вися на льдине!
После чего мне был показан занятный способ передвижения по ледяному склону, суть которого заключается в том, что ты поворачиваешься к склону не боком, а лицом, врубаешь два передних зуба кошки в лед (остальная ступня де-факто висит), потом с размаху зарубаешься ледорубом в направлении твоего движения и, держась за его рукоять, врубаешься передними зубьями кошки дальше и продолжаешь движение. Отличный способ, который снимает с тебя психологический блок – вниз ты не глядишь. Да и зарубиться в случае срыва легче. Советую всем приобретающим кошки брать те, у которых есть передние зубы, к моему удивлению они есть не у всех. Ледоруб должен входить в лёд с глухим звуком, мой же, как я писал ранее, особой остротой не отличался… Стало побаливать прооперированное за полгода до операции плечо, но болтики в нем у меня завинчено крепко, так что ледник, пусть медленно, но был преодолён. В определенный момент я даже развернулся и просто пошел вниз под размышления командора, что надо бы ускориться, т.к. камни падают именно в этом месте…
Позволю себе лирическое отступление. Камнепады на Кавказе вещь не редкая, никто от них не застрахован. Однако их вероятность значительно возрастает ближе к вечеру, т.к. утром камушки трохи подморожены, потом выходит солнышко, и они начинают сыпаться вниз. По крайней мере, так объясняли бывалые. Это одна из причин, почему народ ходит по утрам, мы же, вопреки сложившейся практике, шли исключительно во второй половине дня. Вот и получите…
Спустившись, я бросил взгляд на преодоленный спуск, вздрогнул и под аккомпанемент плотного ливня пошёл к своему пациенту.
Сашкины голеностопы распухли, вся задняя поверхность правой ноги кровоточила, он еле передвигался. Перевязав ногу, я положил тугие восьмёрки на оба голеностопа, т.к. необходимо было продолжать движение. Богатый опыт моих травм безошибочно утверждал, что завтра Сашке будет идти еще сложнее, чем сегодня, т.к. все опухнет. Решено было идти дальше, но т.к. наш дважды раненый шел очень медленно, я и Маша остались с ним, а руководитель увёл группу дальше, обещая возвращаться за нами персонально и ждать. Сашкины вещи каждый понемногу взял себе, а рюкзак унёс неутомимый Рома. Соорудив подобие костылей из треккинговых палок, мы втроем побрели в сторону уходящей группы. Несколько раз бурную реку Ирик приходились переходить вброд. Никто нас ни разу не подождал и не встретил, впрочем, я и не особо рассчитывал. Сложно было в темноте идти по морене с двумя фонариками на троих – Сашкино-то вещи забрали… Держался он героически и в районе десяти вечера мы мокрые и убитые добрели до лагеря. Я рухнул в палатку даже без ужина.
Утром вышло солнышко и жизнь стала прекрасной, правда ноги моего пациента, как и предполагалось, распухли. Необходимо было спускать его вниз. Сашка медленно пошел без вещей, которые несли мы, по тропе. Двигался медленно, но уверенно как стойкий оловянный солдатик. Виды по ходу движения открывались изумительные, кроме того тропа по обеим сторонам обросла зарослями вкуснющей дикой малины. Эти «малиноопасные» склоны тормозили наше и так не самое торопливое движение. Смотреть в сторону горизонта было откровенно приятно.
Дойдя до верховий посёлка Эльбрус, мы стали на стоянку. Руководитель с Сашей и одним из участников похода, который хотел взять вещи в лагере, Костей, ушли вниз, а мы стали на стоянку. Половину следующего дня мы провели в палатке отсыпаясь. Неутомимая Маша кричала откуда-то снаружи, что она нашла хорошее дерево и зовет все подельферять. Из нашей палатки она получила ответ, что мы еще немного подюльферяем здесь внутри… Вечером два человека сходили вниз в посёлок, принесли хлеба, масла, джем и лоток яиц. После осточертевшей арнаутки (дробленого пшена), которую мы ели несколько дней подряд, это была пища богов. Я с трудом встал… В четыре часа дня вернулся руководитель с Костей и мы пошли вниз, прихватив с собой лоток (!) яиц. Ни одно, кстати, не разбилось. В послелке Эльбрус больницы не оказалось (!), в Терсколе, где расположен стационарный лагерь тоже (!!). Пришлось на перекладных аж до Тырнауза добираться. Хорошо хоть не в Нальчик. Короче, жителям небольших кавказских деревенек болеть не рекомендуется…
Нас же ждала вторая часть маршрута на территории погранзоны. Взамен оставленного внизу Сашки к нам присоединился завхоз Валера. На погранпосту у нас проверили пропуска и отправили гулять по горам восвояси. И опять мы шагали под дождём в кромешной тьме. Миновали отличную базу Московского института им. Баумана. По дороге нам многократно встречались самые распространенные кавказские животные. Это вовсе не овцы, а коровы. Двое пастухов, везших в «газельке» вечерний удой, угостили нас парным молоком прямо из бидона. Лепота!
На стоянке Макс сварганил потрясающую яичницу с салом. Утром мы собрались и снова достаточно долго ждали руководителя, собравшегося последним. В конце концов, налюбовавшись на забавы погранцов (см. фото), вышли без него.
Шли вдоль красивой бурной речки Адыл-Су.
Конечной целью была изумительная стоянка в чаще гор – зелёная гостиница.
Там находится новая база гляциологов, наблюдающих за лавинами. Старую базу как раз лавиной и разрушило. Там же был передвижной погранпост. Не самое плохое место службы. Красота потрясающая.
Выше стоянки, в чаше, находится ледниковое озеро Башкара, которое все время грозит прорваться вниз.
Вечером снова был дождь. Часть людей направилось на ледовые занятия вместе с нашим командиром. Кирилл, Кристина, Максим и я остались, т.к. идти на ледовые занятия в начале седьмого вечера бессмысленно, ибо идти до места их начала минимум часа полтора под дождём. К возвращению мокрой и не особой потренировавшейся группы у нас как раз был готов прекрасный суп, который был съеден под тентом, т.к. поливало как из ведра.
Я проснулся от того, что по лагере кто-то ходил. Было слышно звяканье посуды, тяжелые шаги и не менее тяжелое дыхание прямо возле самой палатки. Кирилл высунулся и выяснил, что в лагере хозяйничают те, кто также считает эту территорию своей.
Утром лагерь выглядел, словно пережил татаро-монгольское нашествие – все разбито и разбросано, кругом нагажено. Руководитель долго ругался на всех из-за порванного тента, вопрошал, почему никто не побежал этот тент спасать. В ответ его спрашивали, почему же он сам не был этим кем-то…
Было решено возвращаться в Терскол, чтоб успеть подняться на Эльбрус. Окинув прощальным взглядом окружающее нас великолепие, мы пошли назад.
Вернувшись, мы проведали Сашку, перепаковались, съели самый удивительный продуктовый сюрприз, заготовленный братьями из Запорожья, и легли спать.
Перед тем как лечь спать, мы выяснили, что наша группа еще несколько уменьшится – Валера должен был продолжить выполнять функции завхоза и остаться на базе, а Кирилл, Костя и Кристина приняли решение не идти с нашим командиром на Эльбрус, т.к. это может быть опасно из-за «мудрого руководства», а проще говоря, из-за того, что руководитель на группу в большинстве случаев клал с прибором… Я тоже раздумывал над тем, чтобы остаться, но потом решил, что следующая возможность подняться на Эльбрус мне представится не скоро и стоит идти, просто «надо быть внимательным» и полагаться только на себя. Таким образом, на Эльбрус шло восемь человек.
Утром мы поставили рекорд всего похода – движение было начато около 16.00 (!!!). Мы очень долго ждали нашего «путеводителя», который где-то бродил по своим делам и я уже подумывал остаться…
Наконец мы вышли и стали подниматься к 105-му кордону. По дороге нам встречались дивные фигуры выветривания.
Мы дошли до изумительно красивого водопада «Девичьи косы»
Надо ли говорить, что, выйдя в 16.00, мы шли по темноте. К 105-му кордону (полуразрушенному домику) мы дошли в районе 21.00. Там уже стояли две группы из Запорожья. Их смех и веселые разговоры были заглушены угрюмым, но справедливым матом братьев, обращенным к руководителю. Братья отстали и потерялись на хребте, т.к. их естественно не ждали. Они и кордон-то нашли лишь потому, что один из участников выходил и светил им фонариком.
С недобрым чувством я шел наверх. Но потом мне был добрый знак – в походе по Румынским Карпатам в 2007 году собаки нас сопровождали буквально везде. Мы даже предположили, что они сотрудники румынской спецслужбы «сигуранза» и каждая из сопровождающих как минимум в чине майора. Уж не знаю в каком чине был наша сопровождающая на этот раз, но она уверенно поднимался с нами и мне было намного спокойней J
Утром эта красавица в белых носочках и белой манишке грелась возле кордона и её закармливали все три группы на убой. Она не зря в этом месте ночует…
Как ни странно, наша группа вышла первой из трёх, в районе 11 утра (самый ранний выход за весь поход!). Довольно быстро мы добрались до ледника, где мы обулись в кошки и были распределены в две четверки, которые связались между собой.
К леднику стали подходить другие группы. Они явно не торопились с выходом, т.к. ледник был затянут облаками. Тем не менее, наша группа начала подъём. Вначале трещин было не очень много. И все они, в большинстве своём были видны. Но потом мы пошли в совершеннейший туман. Идти на изрезанный трещинами ледник в туман – большая ошибка. Как оказалось, стоявшие внизу группы с ужасом смотрели на уходящих в молоко нас, кричали нам, а руководитель турклуба (его группа тоже подошла к леднику) даже посылал гонца, чтоб нас остановили, но он нас не догнал. Тем временем трещин становилось больше и больше. Вдруг руководитель (он шел в первой четверке) надолго остановился в поисках дальнейшего пути. Когда я подошел к тому пути, который он выбрал, дрожь меня стала бить вовсе не от холода. Огромная трещина шириной метров 9 и глубиной явно более десяти. Внизу были видны дивные острые сталагмиты из голубого льда, ну просто царство снежной королевы! Два берега трещины были соединены узким тонким мостиком, по которому руководитель решил повести две связки в железе, теплых вещах и с рюкзаками. Первая четверка прошла довольно быстро. Я глянул в трещину, откуда на меня дыхнуло холодом. Вниз не смотреть было невозможно, т.к. можно было соскользнуть с узкого мостика, который и так рисковал провалиться под нашим весом… Не скрою, я сдрейфил. И по сию минуту считаю, что руководитель подверг группу бессмысленной и ничем необоснованной опасности. Первая два человека в моей (второй) четверке уже перешли и орали, чтоб я тоже шел. Пришлось в третий раз переговорить с Боженькой, он уже реагировал словами «А, опять ты…», но все ж таки согласился помочь. Маша, шедшая второй в моей четверке, кричала мне, чтоб я не боялся и что в случае чего, она зарубилась. Я попытался представить как зарубившаяся в снег (!) сравнительно небольшая Маша удержит падающего вниз кабана с рюкзаком и в железе, выдохнул и сделал первый шаг на мостик. Слева, справа пропасть, впереди узкая полоска не сильно надёжного льда. Индиана Джонс, мля… Преодолев мостик, я глубоко выдохнул и постарался зарубиться покрепче, т.к. последним шел Максим, самый увесистый участник нашей группы.
Дальнейшее блуждание в тумане привело нас к очередной трещине шириной метра три. Преодолеть её с разбегу было невозможно. Один из опытных участников группы, Рома, аккуратно спустился вниз и стал ввинчивать ледобуры. Затем он вылез на другую сторону и ввинтил их еще и там. Потом по веревки стали медленно передавать рюкзаки, которые надо было буквально сбросить в трещину, потом они повисали на веревке, и стоящий на другой стороне трещины человек вытягивал их к себе.
Пришла и очередь людей. Честно говоря, дабы заставить себя шагнуть в трещину пришлось в четвертый (последний) раз за этот поход по быстрому переговорить с Боженькой, которого я уже, похоже, начал откровенно доставать, дергая по всяким мелким поводами…
Все-таки отважно шагнуть вниз морально-волевых качеств не хватило. Оных качеств хватило лишь на то, чтобы сбросить себя вниз как мешок с картошкой, а потом отчаянно пытаться зацепиться чем угодно за противоположный край трещины. Ободрав себе до крови брюхо, я вылез наверх. Следующие две фотографии copyright Наташа, т.к. снимать себя в процессе я, как вы понимаете, не мог…
Закончив переправу, мы продолжили играть в ёжиков в тумане на леднике. Блуждали мы довольно долго. Какое-то время шли рядом с маленькими собачьими следами (на Приюте 11 живёт пёсик). Наконец к семи вечера мы абсолютно случайно вышли на трак, который делают от станции «бочки» до самой седловины могучие снегоходы. По леднику мы блуждали пять часов и наконец пришли к приюту одиннадцати. Это весьма необычное место. Википедия о нем говорит следующее:
43.310125, 42.438581 Приют одиннадцати (Приют 11) — гостиница для альпинистов на горе Эльбрус (Кавказ) на высоте 4130 метров над уровнем моря. Это самая высокогорная гостиница. Располагалась на юго-восточном склоне горы Эльбрус. Название было дано по предложению председателя Кавказского горного общества Р. Р. Лейцингера, переночевавшего в этом месте с группой школьников в 1909 году. Первое деревянное здание приюта было построено в 1932 году, а в 1938 году на его месте возвели трёхэтажное здание, простоявшее 60 лет. «Приют» был построен за один сезон с помощью местного населения, поднимавшего стройматериалы к месту строительства. На стройплощадке платили за подъём каждого килограмма. На первом этаже «Приюта» располагались альпинисты, на втором — инструкторы и спасатели, на третьем — учёные. Имелась кремлёвская «вертушка», баня (разрушена во время Великой отечественной войны). На третьем этаже усилиями энтузиастов был создан музей. 16 августа 1998 года практически бесхозный «Приют 11» сгорел из-за нарушений правил пожарной безопасности, предположительно, туристом из Чехии и отечественными гидами. В 2001 году первых восходителей принял новый приют, построенный на месте старой дизельной станции. В настоящее время старое сгоревшее здание полностью разобрано, и на его месте возводится новое, капитальное строение.
На данный момент новый приют так и не построен, хотя небольшое старое каменное здание гостинички есть. На месте нового приюта пока есть лишь деревянный настил. Мы разгребли снег и установили на настиле палатки, все ж таки на дереве как-то теплее, чем на снегу. Мои соседи по палатке Маша и Юра в пытались приготовить кашу, однако наша бензиновая горелка, похоже, словила «горняшку» - её сильно штормило и она бастовала. На приготовление ушло почти два часа. Ночью ветер завывал так, что, казалось, палатку сорвет. Я слышал утренние разговоров метеорологов о скорости ветра свыше 30 м\с…
Утром Эльбрус предстал нам во всем своем великолепии.
Я зачарованно бродил по нашему высокогорному лагерю, рассматривая все подряд – камень памяти с табличками погибших восходителей, каменное здание гостинички и, конечно, окружающие виды, от которых захватывало дух…
На приютившем нас деревянном настиле планируется постройка грандиозного комплекса, красочные картинки которого уже висят. Несмотря на указанный срок окончания строительства – 2010 год – пока там лишь доски, из которых, похоже, успели сколотить самый высокогорный кавказский туалет, внутри которого гуляют турбулентные потоки…
Часам к одиннадцати к приюту поднялись остальные группы, которые не стали идти в туман. В одной из них были и Кирилл с Костей. По их рассказам они спокойненько поднялись за 1,5-2 часа в условиях 100% видимости и безо всяких экстремальных развлечений…
На приюте много иностранцев. Я успел пообщаться с французом, который уже три дня пытался подняться наверх. Мы с Кириллом и Костей в целях акклиматизации решили подняться к скалам Пастухова (4800 м). Поднимались мы по траку, который регулярно подновляют трудяги-снегоходы
Погода стремительно портилась, ветер усиливался, и все снова было затянуто плотной белой пеленой. Люди спускались со скал Пастухова и с Эльбруса, Костя тоже не выдержал и повернул назад. Мы вдвоём решили все-таки дойти до скал. Дошли. Сфотографировали присыпанные снегом черные каменюки и повернули назад. На скалах Пастухова мы были J
Восхождение на Эльбрус начинают около 2-3 часов ночи при условии благоприятной погоды, чтобы успеть вернуться засветло. Однако, заставив себя проснуться в 2 ночи, я понял, что погода благоприятной не будет, ни одна группа на восхождение не пошла. Небо было затянуто, ветер дул такой, что мои ботинки, лежавшие с наветренной стороны внутри палатки, к утро покрылись хорошей коркой льда… Утром весь лагерь был покрыт инеем.
Все группы решили спускаться в этот день. Исключением было лишь 7 человек из нашей группы, которые решили остаться еще и ждать погоду для восхождения и они таки дождались ее – некоторые из них все же поднялись на вершину.
Я же, помахав неожиданно развидневшемуся ненадолго Эльбрусу рукой и оглядев напоследок дивные виды, побрёл к канатной дороге, т.к хотел спуститься быстрей и уехать несколько раньше, дабы избежать неприятных сюрпризов. Уехавшую до нас группу наш усталый автобус вез в Запорожье два дня...
Да и вниз, признаться, уже хотелось. По дороге я куда-то задевал свои новые солнцезащитные очки, перерыл рюкзак, тщательно искал их в снегу по всем окрестностям, с горечью примирился с потерей, пошел дальше и обнаружил их в единственном месте, где не додумался посмотреть – у себя на лбу. Пора было спускаться…
Первая очередь (всего их три) канатной дороги представляет собой отдельно висящие кресла, которые, если повезет, закрываются железной палочкой. У меня есть черно-белая фотография моей бабушки в молодости, сидящей в кресле на этой подвесной дороге. Так вот я узнал это кресло, оно там и по сей день… На руки я взял рюкзак, так что палочка, отвечавшая за безопасность, не застегнулась. Пришлось аккуратней болтать ножками, а то лететь хоть было и не сильно далеко (не более 10 метров), но приземление мягким быть не обещало…
Канатка идет очень медленно. Первая очередь едет около десяти минут, которые в моем воспаленном сознании здорово растянулись. Чтоб удержаться вдвоем с рюкзачиной на небольшом ветхом креслице, пришлось застывать в весьма затейливой позе и обнять рюкзак так словно это самая что ни на есть возлюбленная барышня, а не тяжелый тряпичный мешок.
Между первой и второй очередью канатки есть небольшой музей обороны Приэльбрусья, в который я не преминул зайти.
Вторая и третья очереди канатной дороги проходят в старых обшарпанных и забитых под завязку вагончиках. Рядом строится красивая новая линия канатки. Контролёры в вагончиках собирают деньги по какому-то одному им известному принципу, так что вниз я доехал за полцены J
На промежуточной станции между второй и третьей очередями висит портрет аксакала 209 раз поднявшегося на Эльбрус. Последний подъем он совершил в день своего 110-летия. Экипирован он был явно слабее многих современных восходителей…
Спустившись в лагерь, я одарил именинника Сашку оставшимися неиспользованными сушеными овощами, попрощался с Костей, Кристиной и остававшимися в лагере ребятами. Затем мы с Кириллом нашли джигита на «газельке», который ехал в сторону Минвод (относительно регулярное сообщение у Терскола лишь с Нальчиком) и покинули сей горный край. Поход был окончен.
Пару слов, которыми бы хотелось подытожить. Кавказ суров и прекрасен. «Здесь вам не равнина, здесь климат иной…». Горный ветер, обдувающий усталые лица на вершинах, и невероятные панорамы с высоты птичьего полёта будут наградой сумевшим дойти. Ни на секунду нельзя терять концентрацию, с ней можно потерять и что-то другое… Нужно всегда соизмерять сложность спусков и восхождений со своими возможностями и не подвергать себя и других необоснованному риску. И все же, одолев очередной перевал, ты понимаешь, что не просто поднялся наверх. Как пел Юрий Иосифович:
Но есть такое там, и этим путь хорош,
Чего в других местах не купишь, не найдешь -
С утра подъем, с утра и до вершины - бой.
Отыщешь ты в горах победу над собой…
И это так.
P.S. Пару дней отдыхая в цивилизации после своего горного отпуска, я успел заскочить в Пятигорск и повидать Остапа Ибрагимовича. Глядя на горы снизу, понимаешь, что уже через какое-то время тебя снова начнет тянуть туда… А значит «заседание продолжается, господа присяжные заседатели»!
Відповісти з цитуванням
Допис від Campfire
Ссылка чет не открывается твоя...
Bookmarks