Грустилка

[SuperKot]

Я отдам тебе свое сердце

Я отдам тебе свое сердце
Тебе нравится смотреть как оно бьется
Пронзенное тысячью иголок
Твоих резких «Нет»
Твоих невообразимых недомолвок
Такой простой и привычный тебе сюжет
Я останусь без сердца
Стану бессердечным без сердцебиений измеряемых в Герцах
С прямой линией кардиограммы
Не твоей к сожалению моему твоему нашему не нашему драмы
И буду разбивать безгрешные
Ранимые сердца других чужих красивых шальных девушек
Буду разбивать их любовь и не только
На миллионы осколков
Чтобы они не смогли собрать их вновь
Не смогли полюбить
Говорить про любовь
Не смогли бы жить
Как сейчас
Не целовать миллион миллионов раз
И стали бы такими же бессердечными бездушными холодными как я
С легкостью взмаха руки разбивающими чужие сердца
Сердца тысяч влюбленных в них юношей
И тогда не останется ни одного человека ни в близком ни в далеком будущем
Способного любить
Станут все безутешными
Просто станут все
Бессердечными
Голубая планета наша
Станет планетой людей бессердечных страшной
Страшной планетой
Без любви и без жалости
Планетой людей забывших про Это
Без страсти озноба послеэто усталости
И от злости от бессердечности людей на планете живущих
Что-то делающих что-то пьющих
Бессердечной планетой станет
Войдет в беге по бесконечности
В коллапс по вечности
Станет черной дырой
Втягивающей свет
Бессердечно чужой
Втягивающей в себя все галактики
Все галактики мета
Не для профилактики
Холодного мокрого пьяного лета
Нашу и не наши вселенные
Все существующие видимые и невообразимые миры
Имена незабвенные
Среди которых Мы
Среди которых «За»
Среди которых «Против»
Быть может останусь я
Быть может и ты напротив
Чтобы в сердце мое уперев глаза
С вонзенными в него миллионами тысяч иголок
Твоих категоричных «Нет»
Твоих нечитаемых недомолвок
Сказала бы миру спасительно «Да»
Мир наш тебе быть может дорог

Я сердце тебе дарю
К сентябрю

Люблю

Хочу

Хочу вспомнить про Это

Тьма кромешная тьма
Нет ответа

- Сколько можно любить без света?
Гегель умный в пыли, он еще не открыт,
На столе его «Диалектика»,
«Жизнь – движенье» – в мозгу свербит:
- Звать электрика, Маш,
Час электрика!

(Виктор Кудинов)

[SuperKot]

Чарівна ніч – ми, небо та зірки

Чарівна ніч – ми, небо та зірки
Цей снігопад, ти чуєш снігу пісню?
А чи на Місяці буває сніг?
Там Марс, неначе стигла груша, висне.
Ось там дивись, ото Волосожар,
Що це за зірка? Та така блискуча,
Венера звідси, наче птиця Жар
Така велика і така пекуча.
Зірки сьогодні, тільки руки протягни,
Щось тихо шепчуть й сиплються в долоні
Чи ж ти й мене зумієш приручити
І прикріпити там, десь в Оріоні?
Послухаємо, як кружляє сніг -
Сніжинки, чуєш? дзенькають та б’ються
Пихатий Місяц, бачиш? наче ріг,
Зірки рахує. Ті ж собі сміються.
Ця ніч чарівна й ми серед зірок
Чи це не сон, що я тебе зустріла?
Ще мить, ще трохи, ще єдиний крок,
Щоб небо нас на щастя осв’ятило.

(Лиза Лещинска)

[SuperKot]

Осiнньо - еротичне

Твій подих на моїй щоці
і наші руки, що сплелись,
як віття.
Осіннім вальсом ти звучиш
в моїм житті –
я Жінкою в твоїх руках
розквітла.

Ця осінь запалає, загорить,
засвітиться і зашумить
для нас з тобою.
Давай зупинимо оцю
чарівну мить,
а потім заберем її
з собою.

Я в твоїх ніжних
і закоханих руках
знов тану воском,
та про себе забуваю.
Спалю тебе й згорю
в вогні сама.
Я ж сама Осінь,
що горить до небокраю.

Я сама Осінь, зрілість,
повнота,
що через край -
якій кінця немає.
Я той вогонь,
що спалить до кінця
і знову в твоїм подисі
палає.

(Лиза Лещинска)

[SuperKot]

Укради мене

Укради мене й сховай від усіх.
З тобою буду й житиму для тебе.
І щезне, пропаде весь світ,
Бо світом будеш ти для мене.

Зітхне й затихне сивий океан,
Закриє очі й стане на коліна.
Рояль, як сніг, і чорний музикант,
Та в небо музика чарівна, дивна.

Ти укради мене й сховай від усіх,
Туди де бескінечність, музика з–під пальців,
В твоїх долонях мій щасливий сміх.
Цей острів не для всіх, лиш для обранців.

Ти світоч мій, ти є моє життя,
Я твоя музика, твоє бажання,
Вже нам назад немає вороття
Є ти і я, наш острів та кохання.

(Лиза Лещинска)

[SuperKot]

Маленькое солнце

Двое шли по улицам большого города. Позади оставались огромные дома, которые хитро щурились тысячами окон и закрывали небо. Лишь тихий квартал с маленькими одноэтажными домиками лежал теперь перед ними, простираясь далеко вперед и прячась среди холмов.
Улица была пуста и безжизненна.
Нигде не было видно ни одного человека, ни один автомобиль не нарушил лежащую здесь тишину и покой. Однако ухоженность и порядок, которые делали это место похожим на игрушечное, напоминали, что здесь все-таки живут люди.
Погода стояла сырая и холодная. Дул противный пронизывающий до костей ветер, а низкие черные тучи, не пропуская солнечный свет, давали мягкий полумрак, отчего город казался серым и угрюмым. Казалось эта серость растеклась повсюду, забиваясь в щели чердаков и просачиваясь сквозь землю, принося с собой отпечаток той противной хмурости, которая лежала на всем, искажая даже самое лучезарное.
Возможно, что всего лишь погода была тому причиной, но почему-то строгие, вечно мрачные люди ходили по городу, не улыбаясь, не смеясь, не плача, наконец - были до смешного серьезны и до страшного равнодушны. Даже дети не излучали той наивной и веселой простоты, а были непомерно строги и серьезны.
Двое бродили по городу.
Один заметил почти так же равнодушно:
- Какая хмурая планета.
Затем испугался собственного равнодушия и поспешно добавил:
- Невероятно!
Второй кивнул, соглашаясь:
- Действительно, запущена до крайности. Будет очень трудно привести ее к Настоящему облику. - Замолк, а через мгновение сказал. - Возможно здесь даже ОН будет бессилен.
Первый пришел в ужас:
- Неужели все так плохо?
На что Второй сделал жест, обведя все вокруг.
Двое продолжали бродить по городу. Они показывали ЕГО людям, однако те либо уходили, ничего не сказав, либо смеялись, зло и устало, а в глазах их светилась тоска, да еще затаенная хитрость.
Двое шли по зеленой аллее. Долго, очень долго они бродили по этому миру, но совсем еще ничего не было сделано, лишь временами казалось, что их дело - пустая, никому не нужная затея..
Медленно и устало брели они мимо большого парка, который в это время года был на редкость свеж и зелен. Деревья, словно чувствуя, что они несут с собой, тянулись к ним насколько хватало длины ветвей и нетерпеливо дрожали листочками. Однако им не нужны были деревья. Внезапно, неподалеку, раздались звуки простой детской песенки - двое переглянулись между собой и быстро пошли туда.
Между двумя старыми, почти высохшими деревьями была пристроена небольшая качелька. На ней качалась маленькая девочка и что-то негромко пела. Незнакомцев она не заметила и продолжала чему-то улыбаться, не переставая петь песенку.
Они подошли к ней. Первый спросил:
- Ты чего здесь делаешь?
- Гуляю.
- А почему одна? - спросил Второй.
- А меня никто не зовет играть, - ответила девочка, продолжая качаться, - все говорят, что я странная и боятся меня. Я же вижу. А вот вы не сказали, что я странная. - И она лукаво взглянула на них, сквозь упавшую прядь непослушных волос.
Они подошли к ней. Первый нес ЕГО и уже едва мог удержать, настолько тот сделался сильным и горячим. Он взял девочку за руку и положил ЕГО в маленькую ладонь. Девочка почувствовала в руке что-то тяжелое и горячее. Она разжала ладонь и в глазах ее появилась нежная и веселая искорка. Вскоре по парку летел ее звонкий и чистый смех.
Девочка смеялась, а у нее на ладони лежал, переливаясь всеми цветами радуги веселый солнечный зайчик - маленькое светлое Солнце.

(Esto Rive)

[le transporteur]

SuperKot, как всегда лючше всех бомба

принося с собой отпечаток той противной хмурости, которая лежала на всем

[SuperKot]

Gravity of love

Дай мне руку! Ну, давай! Не бойся. Я хочу показать тебе... Я хочу показать тебе то, что я буду любить вечно.
Пойдем. Пойдем, моя Любовь, и я покажу тебе Чудо. Я покажу тебе Звезды.
Я люблю Ночь, лишь она мне дарит эти белые точки, которые, казалось бы, так нелепо разбросаны по Небосклону. Приглядись. Они так причудливо переплетаются, образуя Созвездия, Миры, Пути... Они так бесконечно далеко и, вместе с тем, так близко, просто протяни руку...
Ты не можешь мне подарить Звезды, но я все равно люблю Тебя. Человек. Подари мне Звезду... Мою... Подари мне Звезду, и Я останусь с Тобой! Останусь до тех пор, пока Твоя звезда не потухнет или не раскалится до такой степени, что потеряет себя в водовороте лет, веков, тысячелетий, взорвется, разлетится на тысячи, десятки, сотни тысяч крохотных кусочков, круша все вокруг! Эти пылинки так и останутся там, в межгалактическом пространстве... Это будет всего лишь пепел... Всего лишь пепел той Звезды, которая светила для меня одной... И кто-то другой будет дарить мне Звезду... Другую. Не ты...
Нет! Ты не удержишь меня! Никто не удержит меня! Слышишь!?! Никто! Мне не нужны слова! Мне не нужны эти глупые слова, которые не могут создать тот причудливый узор, доступный лишь моим Любимицам!!! Мне нужна Ночь и Звезды!
Моя Ночь. Мои Звезды. Моя Звезда. Какую Звезду ты мне подаришь? В какую Галактику Ты отправишься на ее поиски? В каком Созвездии? Подари мне Звезду!
Я не хочу красную или оранжевую! Нет...
Мне нужна раскаленная добела... Чтобы она обжигала руки и сердце, давала ту толику тепла, которого мне мучительно-больно не хватает, когда Ты так далеко... Ты даже не на другой Планете, не в чужом Созвездии или Галактике, Ты в другом измерении... Ты в параллельном мире.
Мы тоже звезды... Такие же, как и миллионы других...
Каждый из нас движется по своей орбите, вокруг одной точки, лежащей между нами... Разделенные невозможностью быть вместе мы все же тянемся к той неведомой силе, что сближает нас.. Gravity of love... И когда мы будем близко, мы сомкнемся с той непостижимой мощью, в тот миг на горизонте Миров появится новая Звезда... Это будет наша Звезда... Она вспыхнет, она будет гореть ярче всех остальных в безграничных просторах Вселенной... Но ей так же, как и остальным суждено кануть в бездну небытия... или в Вечность... Это есть наша последняя песня...

(Venera)

[SuperKot]

Ты найдешь меня там...

Ты найдешь меня там, где уже не надеялся встретить.
Где боялся найти сам себя. Где закончены дни.
Там, где солнце зарылось в туман. Там, где звезды не светят.
Там, где край. Там, где смерть. И нельзя избежать западни.

Не протягивай рук. Не зови. Я уже не услышу
То, что ты мне пытался сказать. Я останусь извне
Этой жизни, печали. И только того, кто там, свыше
Я пойму и приму. И, подобно звенящей струне,

Оборвется любовь в неумело поставленных пальцах,
И рассыплется в прах. И уже не вернуть. Не догнать.
Знаю, помнишь, что ты никогда за меня не боялся -
Я всегда была рядом. Теперь тебе нужно узнать

Эту боль. Ту, что стала мне верной подругой.
Ту, что мне говорила: «Живая… Ведь я еще здесь».
Ту, что будет твоей, и заставит метаться по кругу,
И, когда-нибудь, всё же собьет с тебя вечную спесь.

Ты найдешь меня вновь. Там, где боль потихоньку отпустит.
Там, где высохнут слезы - уже начинается рай.
И не вспомнить, что было до встречи. Что было до грусти.
Мы увидимся, знаю. Но скажем друг другу: «прощай»…

(Виктория Скриган)

[SuperKot]

Маленькая сказка о Любви

Когда-то я уже рассказывал вам о том, какие удивительные приключения случаются порой с игрушками в их реальной, волшебной жизни. А недавно мой друг Непоседа поведал мне еще одну такую историю, лишь подтвердившую мое мнение, что порою наша с вами жизнь намного беднее игрушечной. Или мы сами ее такой делаем. Впрочем, судите сами.
Сколько он себя помнил, за спиной всегда были вагоны. Такой маленький аккуратный составчик из двух пассажирских и одного товарного. Пассажирские вагоны были очень красивого темно-зеленого цвета с маленькими белыми надписями и стеклянными окошками, а товарный - темно-коричневый, словно бы из дерева и с одной большой дверью. Как только железную дорогу включали, он сразу начинал крутить все свои колеса и резво тянуть за собой эти три вагончика. Он бежал впереди них потому, что сам был Паровозом. Эдаким черным, с большими красными колесами, блестящими шатунами и просторной кабиной маленьким игрушечным Паровозиком. Он очень любил свою работу и с удовольствием таскал вагончики туда, куда приказывали. Правда, иногда приходилось туго - то товарный перегружали, то - в гору ползти, но Паровозик всегда справлялся и никогда не жаловался. Да и интересно ему было, ведь Хозяин непрерывно расширял дорогу, добавляя все новые и новые участки рельсов, стрелки, мосты, переезды и прочее, прочее, прочее. Ему было интересно играть, а Паровозику следить, как день за днем увеличиваются его владения, и прибавляется ему работы.
Однажды, проснувшись и почувствовав как по рельсам побежал живительный ток, Паровозик весело загудел и поехал вперед. Но за первым же поворотом даже остановился от удивления, а такое с ним случилось впервые в жизни, прямо перед ним была настоящая станция! С вокзалом, несколькими путями, депо и вагонами. Вот это да! Паровозик даже подпрыгнул от радости и рванул на станцию. Ведь там должны быть новые друзья и, может быть, даже, чем черт не шутит, второй паровоз или, еще лучше, тепловоз! Но едва он подогнал свой состав к перрону, как вагоны быстренько отцепили, и кто-то укатил их, оставив его одного.
Он сначала даже обиделся, но потом, сообразив, что укатить их мог только кто-то из своих, призывно загудел. С другого конца станции раздался ответный свист. И радость переполнила Паровозик теперь-то он не будет так одинок на этой большой дороге, наконец, и у него появиться настоящий друг. Друг, вместе с которым, сцепившись намертво стальной хваткой, они будут тянуть свой состав вдвое быстрее или вдвое тяжелее. Но тут его отвлекли от этих приятных мыслей - подавали новый состав.
Неизвестный друг осторожно толкал вагоны, стараясь не ударить его в момент сцепки. Паровозику стало так приятно от этой заботы и, лихо зацепив состав, он еще раз загудел и тихонько поехал вперед. Он специально тронулся не спеша, в надежде на то, что тот, кто толкал вагоны, отцепившись, может обогнать его по боковой ветке. Так и случилось! Сзади раздалось чье-то веселое заливистое гудение, и его обогнала маленькая юркая Дрезина. Правда, Паровозик сначала расстроился, он-то надеялся на что-нибудь помощнее, ну хотя бы маневровый, а тут...
Но, глядя на эту проворную Дрезину, ловко снующую туда-сюда между вагонами и деловито растаскивающую их по путям, он невольно улыбнулся. А, улыбнувшись, заметил яркие кокетливые надписи на Дрезине, маленькую ладную кабинку лихо сдвинутую набок и множество других мелочей, из которых мы все, вобщем-то, и состоим. И, покидая станцию, Паровозик уже с теплотой думал об этой малышке, которая одна управляется с таким хлопотливым хозяйством. И еще он думал о том, что стоит ему только пройти круг, как он снова вернется на станцию и снова увидит Дрезину. А там, всяко бывает, может быть, ему удастся и заговорить с нею.
И он проворно помчался вперед, оставляя позади игрушечные километры да стук колес. Но когда он, наконец-то прошел весь круг выложенный Хозяином, и подъехал к перрону, все повторилось, как и в первой раз. Дрезина подъехала сзади, осторожно отцепила один состав и, отогнав его в депо, бережно подцепила другой. И опять лишь на выезде со станции они увидели друг друга, только теперь первой загудела Дрезина.
Так и повелось с тех пор: круг с составом за плечами, небольшая передышка и краткий миг встречи, после которой опять круг. И со временем Паровозик стал замечать, что ждет этого последнего мига отъезда со станции со все большим и большим нетерпением. Поначалу он удивился и приписал это ощущение скуке, больше-то поболтать не с кем, не с вагонами же безмоторными разговаривать!
Но потом, когда Дрезина стала притормаживать, обгоняя его, и они, познакомившись, могли даже весело болтать между собой какое-то время, Паровозик понял, что виной этому была совсем не скука. Потому что, расставшись с Дрезиной, он сразу же начинал ожидать следующей встречи. И ничто не могло отвлечь его от этого сосредоточенного ожидания подчинявшего себе все остальное. Вагоны даже стали жаловаться на Паровозик, что он перестал притормаживать на поворотах, и от этого их нещадно трясет. А тут уж сами понимаете, от такой езды и до беды недалеко.
И она не заставила себя долго ждать. Правда, я не знаю точно - беда ли то была или счастливый случай.
В один из своих бесконечных кругов Паровозик не заметил, что на новом участке разошелся один из рельсовых стыков. Точнее заметить-то он заметил, да слишком поздно: вагоны не опрокинулись, но сам он с рельс сошел, и не вперед, не назад.
И такая катавасия чувств на него накатила - и больно (А ну-ка, попробуйте-ка ногой об стену, да со всего размаха, да со всей силы; что больно? То-то же!), и стыдно (Сколько лет таскал эти чертовы вагоны и хоть бы что, а тут!), и обидно (Ведь не старый еще, а так в лужу сесть!) И за их круговертью он даже не сразу сообразил, что вагоны уже убраны и к нему, чтобы помочь вернуться на рельсы, приближается Дрезина. А увидев это он даже замер на миг, едва топку не погасил. Паровозик весь дрожал от напряжения, мысли смешались в какой-то один плотный клубок. Ведь они с Дрезиной даже никогда не разговаривали вволю, а тут такое... И потом, если он спешил к ней на станцию, то это еще совсем не значит, что она его там с нетерпением ждала. Хотя в это так хотелось верить.
И, не зная, что сделать и что сказать, он лишь потупил глаза и смущенно прогудел:
- Я тут это... Ты уж извини.
- Ты не ушибся? Бедненький, не бойся, я помогу тебе! - неожиданно нежно прозвучало в ответ, - А я как
почувствовала, что-то не то, ты ведь еще не разу не опаздывал на свидание. И главное даже не в том, что она сказала свидание , а в том, как смутилась и покраснела произнося это слово.
Бесшабашная радость и веселье захлестнули Паровозик: Свидание! Значит для нее наши встречи тоже были свиданиями! И ему стало так легко и свободно, что он загудел на всю округу.
- Тише, тише, оглушишь, ну что ты...
Паровозик смутился, но увидев все понимающую лукавую улыбку Дрезины засмеялся и взглянул ей в глаза. Они впервые были так близко друг к другу, лицом к лицу, глаза в глаза. И этот взгляд сказал им все. И о бессонных ночах в ожидании встречи, и о сжигаемых в топке километрах, разделяющих их. Он рассказал о томительной тишине станции, когда затихнет эхо от последнего гудка удаляющегося Паровозика и жизнь концентрируется в станционных часах. И как ужасно медленно ползет их стрелка, и как несносны и нахальны бывают эти вагоны и платформы.
Еще они узнали, что, оказывается, хотят поговорить друг с другом об одном и том же, и что впереди у них, даже не вериться, долгая дорога на станцию, которую они проедут вместе. А это значит, что они успеют поболтать о стольком, что просто дух захватывает. Они впервые прикоснулись друг к другу и словно какая-то искра вспыхнула между ними в этот момент.
А потом, потом Дрезина надрываясь изо всех сил тянула Паровозик обратно на рельсы, а тот, упираясь что было мочи, помогал ей. Казалось, что у них ничего не получиться, казалось, что это просто невозможно, но тогда не будет и их совместного пути на станцию! От этой мысли Паровозик так рванулся вперед, что только искры посыпались из-под колес, и он вмиг оказался на рельсах и даже Дрезину толкнул. От неожиданности она покачнулась, но Паровозик успел подхватить ее и крепко прижать к груди. Она вздрогнула и притихла, прильнув к нему.
Так они и поехали на станцию. Тогда-то Паровозик и понял впервые, что такое настоящее счастье. И даже не надо было ни о чем говорить, просто ехать вот так и все. А потом наступили черные дни. Вслед за первой станцией на дороге появилась вторая, а кроме нее еще фабрика, поселок и, самое главное, несколько новых современных тепловозов. И беда была даже не в том, что новички были красивы и быстры, а в том, что теперь Паровозик перевели работать маневровым на новую станцию. И только изредка ему поручали таскать грузовые составы на фабрику и обратно. Он с нетерпением ожидал этих рейсов, потому что по пути проезжал мимо старой станции и мог хоть издали увидеть Дрезину. Они всегда долго-долго гудели приветствуя друг друга, да только много ли скажешь на таком расстоянии, да еще крича на весь мир.
Я люблю тебя! - это понятно, но это лишь малая крупица того, что переполняло их!
И однажды, после особенно длинной и темной ночи Паровозик не выдержал и презрев все семафоры и стрелки, бросив все свои дела помчался на старую станцию. Он шел на всех парах, потому что понимал времени у него в обрез. За непослушание накажут и может быть после этого он уже никогда в жизни не увидит Дрезину. Казалось, он выжимал из себя все что возможно. Но он ошибался. Паровозик понял это, когда внезапно услышал такой милый и родной его сердцу голос и увидел летящую ему навстречу Дрезину. Она тоже сбежала и ехала к нему! Паровозик и не подозревал, что может нестись с такой скоростью. Еще немного и они встретятся! И эта мысль помогала ему не видеть красных сигналов и не слушаться уводящих в сторону стрелок. Это конечно было очень больно, не сворачивать, но впереди была Она. И Паровозик мчался все быстрее и быстрее. Даже когда неожиданно отключили ток, и все остальные тепловозы остановились и заснули, они с Дрезиной не подчинились. Я не знаю, что за сила помогла им, но они лишь убыстрили свой бег. Ничто не могло остановить их, и они встретились. Лицом к лицу, глаза в глаза. Встретились и прикоснулись друг к другу.
Тому, кто видел это со стороны, казалось, что они погибли, ведь осколки от этого столкновения разлетелись по всей квартире. Но мне доподлинно известно, что это был самый чудесный момент в их жизни, такой долгой и счастливой. А разве могло быть иначе, ведь в тот момент они соединились навсегда. Навсегда вместе. И никакая разлука не смогла больше разъединить их, отнять друг у друга, потому что именно в тот момент они стали одним целым, имя которому Любовь.

(Евгений Кривченко)

[SuperKot]

Ее сказка

она спит.
расстояние между нами измеряется крышами.
я пытаюсь поймать ее дыхание.
напрасно.
оно растворяется в холодном ночном воздухе.
рассыпается по тротуарам последними листьями.
исчезает змейками дыма.
она спит.
такая неожиданно родная.
недосягаемая отсюда - из моего глубокого под_небесья.
что я могу для нее.
для сказки, которую она готова дарить.
я думал о ней.
хотел взять в ладони.
держать - бережно, осторожно.
не выпускать.
пока она сама не захочет выпорхнуть юрким взъерошенным эльфом.
я мог бы принести ей на своих крыльях соленые морские брызги.
освежить ее утро.
расправить ее постель.
и пить ее, петь ее.
мог бы?
потом туман скроет силуэты, смажет линии, размоет очетания, спрячет.
я буду считать звезды.
созвездия между нами.
она будет млечным.
я стану гнаться за ней.
ночами.
она спит.
я хочу растечься молоком по ее коже.
впитаться.
остаться внутри.
жить в ней.
пока она спит.
изучить все ее сны.
узнать мысли, желания.
дальше.
дольше.
в ее сказке птицы любят эльфов.
альбатросы уносят свою весну, спрятанную в крыльях.
они прячут свое солнце в уголках глаз.
они - чтобы улетать.
они - чтобы любить.
они - единственная постоянная переменная свободы воли, разума, чувства.
пусть она спит.
я не стану
говорить это вслух.

(Забыто)

[SuperKot]

Счастье единения двоих… (Вечная формула Любви)

Счастье единения двоих… Двое - в одно движущееся, дышащее одним дыханием, живущее одним ощущением, производимым собой, своими телами, душами… Чувствами.
Любовью…
Что, скажете, нет Вечной Любви? – Вы так считаете?
Нет вечной жизни? –
Хорошо, пусть так. Но всю жизнь можно любить одну… Одного… И что в этой формуле не вечно?

Почему? – часто наше: «хочу» - слабее нашего «не смею…»
«Почти»… - то же самое, что и: «ничего»…

Как быть, что делать? – Лежать и смотреть в потолок, как в умершее небо… Как в символ невозможных, но не реализованных желаний…

А если посмотреть вовнутрь? – закрыть глаза…
Ведь там… внутри нас – нет потолков, нет заборов, нет границ… Кроме тех, что мы ставим сами собой… от себя или от кого-то, чего-то… часто просто придуманного…

Там, внутри - Небо.
Бесчисленность звёзд… Там – ВСЕЛЕННАЯ.

Большое в малом… Из малого – всё остальное…
…

…Колоть своё сердце иглой несбыточной мечты… прижигать полынной сигаретой в обёртке из тоски акупунктурные чувственные точки тела, тем, уменьшая огонь желаний?!.....

…Смешивать водку с кровью, чтобы искать в производимом той смесью ощущении – суррогатного, химического счастья?!.........

Вода из водопроводного крана – Ниагара местного масштаба…

Ванна – как любовный омут. В который, с головой и бездумно…

Вместо звёзд – точечные светильники в подвесном потолке…
…

…Слова…выстроенные в разно-ритмической, вибрационной последовательности…
они… оставляют надежду на возможное…
ими обозначенное…
ими сотворённое…

Ждать… верить… надеяться…

Чтобы:
Однажды проснуться в кольце других… (тех самых - желанных, любимых, любящих тебя рук…)


…Улыбнуться… от ощущения Счастья!

И та, которой принадлежат эти руки, будет счастлива тем, что держит сама тебя в этом кольце.

Пальцы – жемчужины, руки – ожерелья…

Четыре руки, сплетённые вместе – как перевёрнутая восьмёрка знака Бесконечности…

… Мне снилось… сегодня…

Это ощущение счастья…

Знаешь, ведь то, что мы ощущаем – только это для нас и существует…

Помнишь? - в фильме «Матрица» звучала такая фраза: «Только ты один чувствуешь, когда влюблён… всей… кожей…»

…Всей кожей…

… мне снилось… сегодня…

…Я проснулся от чувства солёной прозрачной влаги на губах…

Как она возникла, а потом - как добралась туда из спрятанных веками тёмных омутов моих глаз?!........

Только что это было?
Где?
Когда?..

Ты была со мной… я был с тобой… Такая простая, и так же просто изменяемая формула, где слагаемые могут быть постоянными – но сумма – разная…



Мы есть! А значит: были и будем.
Всегда! – Как бы обречённо это не звучало.
В
С
Е
Г
Д
А!

(Leonti V.V.)

[xzbt]

я бы тоже щас немного.... жизнь иногда такую фигню дарит.

[Valkiria]

Любовь ушла, сентябрь ушел.
Тебе уж 25
Мы были счастливы с тобой,
Я мог бы в том поклясться.
Но что поделать! Краток миг
Того, что счастьем зовется.
Пускай тебе в любви другой
Сегодня признается.

Я подожду, я терпелив.
А что еще мне остается…
И, может быть, настанет час,
Любовь еще вернется…

[Valkiria]

Я расскажу тебе о любви
Я расскажу тебе о Любви,
Я расскажу тебе, что происходит,
Когда в бессонной ночной тишине
Душа моя места себе не находит.

И я расскажу, как дрожала рука,
Сжимая холодной стали кусок,
Как с алой кровью мешалась вода,
Когда я, не дрогнув, вены рассек…

О, если б ты знала, что чувствую я,
Когда встречаются наши глаза.
Я улыбаюсь, смотрю на тебя,
Тогда как душа моя стонет в слезах..

Но я ничего у тебя не прошу.
Я знаю, не можешь меня ты любить.
Я кровью на кафеле имя пишу…
Любовь . . . Ты . . . И кровь . . .
Оборвана нить

(увы не знаю поэта)

[Valkiria]

Воспоминание о любви

Образ твой, таинственный и нежный,
Вечно будет в памяти моей.
Блеск и бархат кожи белоснежной,
Ты прекрасна в наготе своей.

Томный взгляд и чувственные губы,
Золотые волосы до плеч.
Ласки так сладки, чудесны, любы,
Не забыть мне прелесть наших встреч.

С трепетом я ждал прихода ночи.
Счастья наступал волшебный час.
Я любил тебя, родная, очень.
Жаль, что не сложилась жизнь у нас.

Вспоминаю сказочное время,
Я охвачен страстью был дотла.
Тяжело разлуки злое бремя.
Не хватает мне любви, тепла.

Поступил я глупо и безвольно
И позволил обмануть себя,
А теперь мне, даже, думать больно,
Что другой касается тебя.

Как же мы, порой, недальновидны,
Дорогое отдаем легко.
Я, сейчас, один и мне обидно,
Чувства не вернуть, ты далеко...

(вот так вот бывает )

[SuperKot]

Я – обрывок мелодии лета...

Я – обрывок мелодии лета, пропетой тобой.
Позабытой тобой. Унесенной до самого края,
До холодного края земли, где соленый прибой
Остужает сердечную боль, этой болью играя.

Я отстала в полете. Отбилась от стаи. Без сил.
Засмотрелась на твой огонек посреди пустоты.
Мне – взлететь, но апрель, как на грех, лишь дождем моросит.
Я устала. Продрогла. Открой мне окно.
И впусти.

(Инга Сказкина)

[SuperKot]

Снегопад в осеннем парке

На губах, обожженных
твоим поцелуем,
белоснежный кристалл
стал прохладною влагой.
Темный лес обнажен.
Ночь любви – аллилуйя! –
льдинок колкую сталь
слоем тонкого лака

вдоль по кромке воды
проверяет на прочность
тихим выходом кон-
ферансье-снегопада.
Милый, это не дым,
это танец восточный,
или пряный коктейль
менуэта с ламбадой.

Или ангел крыла
рассыпает на землю,
безнадежно ловя
света лунного нити.
И немного тепла…
И – немного не в тему –
милый, это ноябрь
на пороге соитья

черной ночи застылой
и ангельских крыльев.
Кто позволил нам видеть,
как это случится?
Или осень? Забыл?
Или звездною пылью
засыпает нам волосы,
губы, ресницы?

Милый, это ноябрь.
Белый танец печали,
Зачарованно стоя,
Недвижно танцуем.
Милый, это…
Но я б
Возвратилась к началу:
На губах,
обожженных
твоим
поцелуем…

(Инга Сказкина)

[SuperKot]

А если ты будешь сердиться...

А если ты будешь сердиться, куплю тебе новую куклу - пай-мальчика в синих штанишках, в пластмассовых башмаках. Он розовый и круглолицый в своем одеянии куцем. Ты сможешь назвать его Мишкой и даже носить на руках.

Но если ты будешь сердиться, он сядет в последний автобус, сломав предварительно фикус и петлю спустив на чулке. Конечно, он может вернуться, когда опояшет весь глобус, и, будно нарочно и в пику, он снова припрется к тебе.

А если ты будешь сердиться, он двинет в арбатские кущи, и там на последний червонец он купит последнюю б**дь. Он даже захочет напиться. Замызганный и сивушный, он явится под оконце и примется ночью орать.

А если ты будешь сердиться, то он в магазине игрушек найдет себе девочку-куклу и с нею направится в ЗАГС. И будет с коляскою шляться, зализанный и задушенный, с младенцем в рассрочку купленным и с едкой слезой на глазах.

Но если ты будешь сердиться, он бросит семью и работу, и где-то за мелкую плату объездчиком станет служить. И там, по всему может статься, что путь его будет коротким - в борьбе с браконьером поддатым он голову может сложить.

Тогда, если будешь сердиться, - увы - он уже не вернется, и слушать твои упражненья сподобится кто-то другой. Который в игру не годится, не дарится, не продается. Не естся, не пьется, не спится.

Не дышится, мой дорогой.

(Игорь Хаджи)

[SuperKot]

Вечерний синдром

Жизнь моя - кинематограф, черно-белое кино.
Ю.Левитанский


В этой книге про нас - ни слова.
В этой кассе для нас - ни цента.
В этой кухне сойдемся снова
Как две тени на киноленте.

Ярко-желтый стишок заката,
Черно-белый листок рассвета.
Слышен чей-то смешок за кадром,
И стрекочущий голос лета.

Обнимай эти тени молча,
Принимай эти звуки жадно,
Вспоминай эти руки ночью,
Понимай это все, как надо.

Оставляй за собой пустыню.
Вспоминай со слезами в горле,
Как две тени в обнимку стыли,
Обхватив заодно весь город.

Отыщи на пластинке звуки,
Расцарапанные иглою,
Подпевай про себя от скуки,
Подвывай втихаря от боли.

В этом кадре торчит твой локоть,
Тут твой голос слегка запнулся.
Тут ты вышел совсем неплохо,
Тут ты вышел - и не вернулся.

(Игорь Хаджи)

[SuperKot]

Мы так привыкли жить поодиночке...

Мы так привыкли жить поодиночке,
Что наглухо застегнутые речи
И жесткость наших лиц и междометий,
Рассыпанных по речи невпопад,
Нас выдает. И по тому по строчке,
Скользнувшей первой на бумагу, крепче
Чем по глазам, и проще нам заметить
Какой внутри бушует снегопад.

Какое счастье, солнышко, девчонка,
Что мы хоть иногда друг другу пишем,
И эти слов замерзшие сугробы
Хранят следы, - недолго, но хранят.
Затем и носим сгусток нареченной,
Но не упавшей с языка, неслышной
Немой посылки, чтобы знать что оба
Мы носим то, что не хотим ронять.

Перекипит ли сказанное навзничь
В густом огне несказанного ночью
Или продлится дольше, чем терпенье
В мошонке молчаливого творца -
Не так уж важно. В самом деле - разве ж
Мы для того глаголы эти точим,
Чтобы прервать немое наше пенье,
Чтобы прожечь и высушить сердца?...

Слетай, слетай, скупой снежок ноябрьский,
Сюда слетай, глаза слепи и губы
Решетками игольчатых комочков,
Сплетенных на лету, перекрести.
Здесь, на снегу, на перекрестке дьявольском,
Пускай светло, пускай грешно и грубо,
На тополиной, на пушистой точке
Сошлись два сна, две ночи, два пути.

(Игорь Хаджи)