Расскажу о своем великом земляке.
Аверченко Аркадий Тимофеевич
Его сравнивали с заокеанскими юмористами Марком Твеном и О`Генри, а простая читающая публика жаловала Аркадия Тимофеевича титулом «короля смеха». Книги «Рассказы (Юмористические)», «Зайчики на стене», «Веселые устрицы», «Круги по воде», «Рассказы для выздоравливающих», сотрудничество с петербургскими театрами вознесли А. Аверченко на литературный Олимп еще в 1912 году. В следующие пять лет лучший юморист России добавлял себе славы, как вдруг буквально всю страну захватила политика.
Сам писатель называл свой смех «беспартийным», но с этим не согласились пришедшие к власти большевики. В августе 1918 года они закрыли редактируемый А. Аверченко журнал «Новый Сатирикон», чем заявили о политической неблагонадежности юмориста. Писатель бежит из Петрограда. Москва, Киев, Харьков, Ростов-на-Дону, Екатеринодар (ныне Краснодар), Новороссийск, Мелитополь... В начале апреля 1919 года он приехал в Севастополь.
Это был город его юности. Здесь, в семье мелкого торговца, Аркадий Тимофеевич родился 27 (15-го по ст. стилю) марта 1881 года. Отец, Тимофей Петрович, был большим выдумщиком, но никудышным купцом. «Когда мне исполнилось 15 лет, — писал А. Аверченко в «Автобиографии», — отец… однажды сказал мне: «Надо тебе служить». Отрочество кончилось, Аркадий стал конторщиком в родном городе, а год спустя судьба привела его в Донбасс.
Позже, внутренне содрогаясь, писатель вспоминал: «Шестнадцати лет я расстался со своей сонной транспортной конторой и уехал из Севастополя на какие-то каменноугольные рудники... Это был самый грязный и глухой рудник в свете... Когда правление рудников было переведено в Харьков, туда забрали и меня, и я ожил душой и окреп телом».
В Харькове состоялся литературный дебют Аркадия Аверченко. 31 октября 1903 года местная газета «Южный край» поместила его первый рассказ «Как мне пришлось застраховать жизнь». Для едва обученного грамоте 22-летнего служащего это было большим событием.
Дело в том, что в детстве Аркадий ловко уклонялся от учебы, всячески поддерживая семейную версию о его слабом здоровье. «И я так и остался бы неграмотным,— признавался писатель в «Автобиографии», — если бы старшим сестрам не пришла в голову забавная мысль: заняться моим образованием».
Сестер — а их у писателя было шесть — можно было понять. Из трех мальчиков, родившихся в семье, двое умерли в младенчестве. Для сестер Аркадий был единственным братиком — вот они и старались. Позже, вне дома, будущий «король смеха» окончил два класса городского реального училища — и все образование.
Но вернемся в Севастополь, куда писатель приехал в начале апреля 1919 года и откуда, сидя на трюмных мешках с углем, вынужден был отплыть на пароходе в Константинополь. Чем же был занят А. Аверченко до 10 ноября 1920 года, когда покинул отвергнувшую его родину?
Лучший ответ на этот вопрос — публикации Аверченко в севастопольской газете «Юг», с 24 марта 1920 года переименованной в «Юг России», воспоминания товарища писателя Н. Брешко-Брешковского и книга профессора Д. Левицкого, последние годы жившего в США и пользовавшегося личным архивом Аркадия Тимофеевича.
В Крыму писатель творил практически без отдыха. С утра «заряжался», работая под музыку с пудовыми гирями. Днем, если удавалось, забегал на улицу Ремесленную, где жили его мать и две замужние сестры. Все остальное время он принадлежал редакции и театру, причем не одному, а нескольким. Писал и выступал как чтец, артист и конферансье, откликаясь на насущные проблемы с характерной для него остротой.
Вместе с А. Каменским писатель заведовал литературной частью театра-кабаре «Дом Артиста», созданного в Севастополе в сентябре 1919 года. Одной из первых постановок стала новая пьеса А. Аверченко «Лекарство от глупости», в которой автор выступал и в качестве актера. А 2 ноября того же года Аркадий Тимофеевич вместе со знаменитой писательницей Тэффи (Надеждой Александровной Лохвицкой) дал большой концерт в театре Севастопольского городского собрания.
Еще один театр Севастополя — «Ренессанс» — отметил начало 1920 года премьерой по пьесе А. Аверченко «Игра со смертью». Он же в середине января 1920 года организовал вечер юмора с участием Аркадия Тимофеевича. А в театре «Наука и жизнь» писатель выступал с моноконцертами либо вместе с популярной актрисой М. Марадудиной.
В апреле 1920 года на улице Екатерининской (ныне ул. Ленина), 8, открылся еще один театр с романтическим названием «Гнездо перелетных птиц». В нем писателя-юмориста принимали всегда с радостью. Пройдет немного времени, и Аркадий Аверченко сам возглавит труппу с тем же названием: «Гнездо перелетных птиц». Уже в Константинополе (Стамбуле) этот театр, вместе с кабаре Александра Вертинского «Черная роза», станет самым известным в эмигрантской среде. А тогда, в 1920-м, Аверченко успешно гастролировал с театром по Крыму, побывав с концертами в Балаклаве, Евпатории и Симферополе.
Любопытные сведения оставили современники писателя о его театральных вечерах в Севастополе: «Открывал вечер обычно сам Аверченко , и из-за него, собственно, и ходили люди в театр по вечерам». Писатель мастерски умел переходить от мягкого юмора к убийственной сатире. Вспомним его беседу с 8-летней девочкой в рассказе «Трава, примятая сапогом». Не случайно Аверченко называли то «красным солнышком» — за мягкость, то «барабанщиком литературы» — за точность характеристик.
Перед отъездом из Севастополя за рубеж А. Аверченко успел издать сборник рассказов и фельетонов «Нечистая сила». Один из экземпляров книги удалось передать в США, где сборник переиздали в 1921 году. К слову, не только эта, но и три последующие книги Аркадия Тимофеевича явились антологиями его рассказов, анекдотов и фельетонов (а их набралось не менее 190), опубликованных в севастопольских газетах «Юг» и «Юг России». А уж книга «Кипящий котел» о событиях Гражданской войны в Крыму была исключительно севастопольской, хотя и появилась в 1922 году. Даже наблюдая за морем в Стамбуле, писатель представлял, как оно неповторимо и непредсказуемо переходило «из зеркально-голубого в резко-синее» не там у них, а в его родном Севастополе (рассказ «Осколки разбитого вдребезги», 1921 год).
Умереть ему суждено было вдали от родного Черного моря — А. Аверченко скончался в Праге 12 марта 1925 года, не дожив нескольких дней до своего 44-летия. Прах русского «короля смеха» покоится на Ольшанском кладбище..
А в Севастополе нет даже памятника, нашему великому земляку, Севастопольцу с большой буквы.
Вот тут можно ознакомиться его творчеством.
http://umorist.ru/collection/averche...enko001-1.html
Где же вы патриоты триколор? Я знаю где. Именно вас высмеивал Аверченко в своих произведениях.
В его рассказах Севастополь – ни «легендарный», ни «героический», ни «славный» (как это более привычно нам), но хуже того – всегда «пыльный», «ленивый», «однообразный» город, в котором ничего не происходит. «Проза жизни тяготила меня… Мои родители жили в Севастополе, чего я никак не мог понять в то время: как можно было жить в Севастополе, когда существуют Филиппинские острова, южный берег Африки, пограничные города Мексики, громадные прерии Северной Америки…? Меня, десятилетнего пионера в душе, местожительство отца не удовлетворяло».
.
Между районами шла необъявленная, но ежедневная и беспощадная война. Аверченко неоднократно повествует о жестоких, нешуточных, почти недетских драках. «Существовали два разряда мальчиков: одни меньше и слабосильнее меня, и этих бил я. Другие – больше и здоровее меня – эти отделывали мою физиономию на обе корки при каждой встрече. Как во всякой борьбе за существование сильные пожирали слабых». Кто знает, не одна ли из этих драк явилась причиной серьезной травмы левого глаза писателя?
Перемирий не существовало даже на время святых праздников. Празднованию Пасхи в Севастополе посвящен один из рассказов Аверченко «Кулич». Этот кулич Аркаша должен был пойти и освятить в церкви за обещанный отцом рубль. Для начала, спрятав его (для сохранности) под крыльцо, пацан стал размышлять, в какую церковь ему лучше отправиться: «К Владимирскому собору? Там будет Павка со своей компанией… Ради праздничка изобьют, как еще никогда не били… В Петропавловскую? Там будет Ваня Сазончик, которому я только третьего дня дал по морде на Ремесленной канаве. В Морскую церковь – там слишком фешенебельно. Остается Греческая церковь». Это именно та церковь, которая не сохранилась в Севастополе совсем (была разрушена в 1936г.). Она была на Базаре (на месте нынешнего павильона «Пассаж»). Аверченко вспоминал, что в Греческой церкви была большая свобода нравов для них, мальчишек, и что можно было «носиться по всей ограде, отправляться на базар в экспедицию за бочками, ящиками и лестницами, которые тут же в ограде торжественно сжигались «греческими патриотами».
А еще в рассказах Аверченко Севастополь, как само собой разумеющееся и неизменное, многонациональный город. Там всегда рядом с ним греки, караимы, цыгане, армяне, татары: Киря Алексомати, Павка Макопуло, Рафка Кефели… И блюда и напитки, поглощаемые его друзьями – героями рассказов самые что ни на есть крымские: теплая от солнца сушеная тарань, сочные чебуреки, хмельная буза!
Відповісти з цитуванням
. А вот Аверченко - нет, не ностальгировал и не объяснялся:
Bookmarks