Цветная нотка…
Он ушел недавно. Выпорхнул из дома, на ходу натянув свою черную кожаную куртку, ничего не объяснив… Она хваталась за соломинку и по-старчески ворчала: «Вот так всегда… Не успеешь прийти и снова убегаешь…» Ей больше ничего не оставалось, а он… Он просто поцеловал ее и произнес: «Милая, я буду поздно…» Улыбнулся и растворился… Дверь с невыразимой жестокостью захлопнулась. Эхо гулко прокатилось по квартире с дрянной акустикой. Она молча подошла к окну, и черный взгляд тихо скользнул ему под ноги. Не могла же она повеситься ему на шею… Не могла устроить истерику или закатить скандал… Не могла бить посуду… Не хотела. Сегодня как-то иначе смотрели на нее его лукавые зеленые глаза. И спокойная улыбка блуждала тенью по его лицу. А эта странная легкость движений – словно невидимые крылья заставляли его парить и кружить в таком дико пустом без него пространстве… Стекло немного запотело от невольного вздоха, а ладонь небрежно затерла матовый след остывающего дыхания, чтобы увидеть его до того, как он скроется за поворотом; чтобы рассмотреть как чирканет зажигалкой и закурит; чтобы почувствовать едва слышный памяти запах табака… Она отошла от окна, не дожидаясь его ухода. «Так легче… – подумалось ей. – Так легче».
Но легче не стало.
Она пролила в тишину несколько резких звуков, сорванных с нейлоновых струн… Сердце на миг взволновалось и также мгновенно успокоилось. Тишина смешалась и плавно затерлась из черной в темно-прозрачную… Но в душе все осталось мутным. Она встала, отложив в сторону свинцово прозрачные, нервные звуки, и снова, не находя себе места прошла во дому. Где-то рядом, совсем рядом искрились звуки… Тихие, как шепот листьев на ранне осеннем ветру, такие же огненно-рыжие, как сами шепчущие листья… Она удивленно бросила взгляд в сторону откуда лились лучики мелодии и почувствовала ручей переливчатых нот, что, журча, омывали серебристо-седую душу… Нет. Что-то не так… В голове судорожно разбегались мысли. Что-то не так.
Усевшись за компьютерный стол она поспешила укрыться с головой достижениями прогресса. Только они немного отвлекали ее от мира. От ее мира, но без главной его составляющей… Она закрыла глаза… Открыла и, взглянув на белый экран, прокапала несколько строк странного рассказа… И отрешенно уставилась в экран. А из стороны все также пробивались искры лучистой мелодики….
В ночной тишине догорела последняя цветная нотка. Она сидела против компьютера и уставшими глазами взирала на бессмысленные, разбитые строки очередного рассказа. Пальцы иногда устало теребили клавиатуру, а она жалобно постукивала… Рядом гуляла Муза, иногда заглядывая в рукопись: «Вот не спится ей! Выпить что ли кофе пока…» И ушла, прихватив под руки Вдохновение, чтобы то и не подумало вернуться к Ней снова.
А Она все также отрешенно смотрела на экран, судорожно подыскивая слова… Слова терялись в пространствах сознания, хаотично носились сталкиваясь и разлетаясь, ехидно ухмылялись и никак не давались пальцам…
Она закрыла глаза и положила голову на руки… Воздух засеребрился хрустальным перезвоном и она провалилась во тьму…
Она долго падала… Казалось, она будет падать вечность, деформируя толстые пласты воздуха вперемешку с непроглядной тьмой; но в какой-то момент она почувствовала, что скорость ее падения уменьшается… Словно воздух мешал ей, сдерживал ее, ловил в свои, словно бы резиновые крылья. Медленнее и медленнее… Она зависла. Просто зависла в густой, простирающейся на неисчислимые расстояния вокруг темноте и громкой, гулкой пустоте. Застыла, не долетев до земли. Откуда-то сверху доносились жалостливые, плаксивые голоса: «Верни-и-ись…» – кричали они. А снизу острыми копьями вверх просвистывало чье-то ненавидящее шипение, и разрывающим облаком вздымался громкий, срывающийся рев…
Она непонимающе то поднимала, то опускала голову, пытаясь вглядеться в заливающую глаза мглу; встряхивала головой, чтобы освободиться от страшных голосов, но они не замолкали; закрывала уши руками, но проклятые крики лились сквозь пальцы. Вдруг кто-то схватил ее за ногу, потом за другую – цепкие пальцы все новых и новых рук ощущала она на своих ступнях, щиколотках и икрах – её тянули вниз. Она взмахнула руками со свистом прорезая пустоту и… почувствовала тепло чужой, но спасительной хватки. Однако, в этот же момент ее горло обвили тонкие холодные пальцы и стали сжимать его, и чей-то голос, теребя дыханием волосы у виска, ехидно и мерзко вливал в ее уши присвистывающее шипение: «Верни-и-ись…» Спасительная хватка ослабла и соскользнула с ее руки, голос изменял ей – с губ слетал лишь безнадежный хрип. Она пыталась отодрать костлявые пальцы со своей шеи, но те все сильнее в ответ сжимались… Ее разрывали, растягивали… Тянули вверх за горло, удушающей хваткой; обрывали вниз за ноги… Дыхание остывало, сердце отстукивало все реже и реже, руки обессилели и она только и смогла, что в последний раз прохрипеть: «нет…», прежде, чем пространство взорвал дикий, нестерпимый треск…
Она вскочила с места и едва не упала запутавшись в широком одеяле, в которое ее трогательно укутал кто-то заботливый… Она окинула все вокруг сонным и злобным взором, и нежная улыбка разгладила ее взволнованные черты… След умиления сменился страстной жаждой… Потом безнадежной необходимостью… И снова пушистой нежностью. «Кто-то» сидел в кресле, уронив голову на грудь, закрыв зеленые, лукавые глаза, и мило, совсем по-детски посапывал в такт догорающим цветным ноткам, журчащим из ниоткуда в темном, вздрагивающем пространстве маленькой квартирки…
(Алина Светлая в соавторстве с Савчук Михаилом)
Відповісти з цитуванням
Bookmarks