Грустилка

[Valkiria]

Привык с моей любовью ты играть,
Направив на меня всю власть свою.
Должна б тебя всем сердцем презирать,
А я тебя лелею и люблю.

Храню тебя, как дар благой небес,
Первоисточник всех моих терзаний.
Мой страшный искуситель, жуткий бес
И разрушитель сердца лучших знаний.

А почему люблю? Не знаю я.
Как жизнь люблю тебя - а жизнь не судят.
Как Божьей кары я боюсь тебя,
А Бога всей душой и сердцем любят.

[Valkiria]

Один мой друг женился в тридцать лет
На девушке восемнадцатилетней.
Пошли осуды, пересуды, сплетни:
И что он в ней нашел, и ничего в ней нет.
На взгляд чужой, придирчивый и строгий,
Она и впрямь была нехороша,
Какой-то длиннорукий, длинноногий
Утенок гадкий, робкая душа.
Что он, мой друг, в ней для себя открыл,
За что ее среди других заметил,
Никто не знал. Но он ее любил.
Нет таинства таинственней на свете.
Зачем? За что? Поди определи.
Людской удел в любви неодинаков.
Тут что-то от цветения земли,
От роста трав, от созреванья злаков.
Иной росток, пожалуй бы, зачах,
Когда б не дождик и не солнце в небе,
Но вот он крепнет в солнечных лучах,
Такой ему счастливый выпал жребий!
Той девушке пришлось бы, верно, жить
Тусклее, холоднее, неприметней,
Когда б ее не вздумал полюбить
Хороший человек тридцатилетний.
Он что-то в ней такое разглядел,
Чего она б сама не разглядела.
Он на нее восторженно глядел,
Она ему в награду хорошела.
Он доверял ей все свои дела,
Он всем своим достатком с ней делился.
Она ему ребенка родила,
И он ей в ноги низко поклонился.
Но ей порой казалось: это сон.
Не может быть! Она гораздо хуже.
Она его не стоит... Почему же
Случилось так? Но вмешивался он.
Ему хватало силы и ума,
Любви и сердца и на этот случай.
Он верил ей, и вот она сама
Поверила в себя и стала лучше.
Он был на страже всюду и везде,
Его любовь стояла с нею рядом,
В рабочий полдень, в счастье и в беде
Он помогал ей восхищенным взглядом.
Она высоко голову несла
Под этим взглядом...
Жизнь вперед бежала...
И девушка, как деревце, росла,
Окоренялась, крепла и мужала.
И словно в благодарность за покой,
За то, что не солгал и не обидел,
Она и стала к зрелости такой,
Какой ее он в юности увидел.
Дремавшая глубоко красота
Вдруг развернулась пышно и богато,
И всем на свете вдруг открылась та,
Которую он угадал когда-то...
И снова удивились все вокруг:
Что, с ней случилось? Почему? Откуда?
Какое чудо! Но молчал мой друг.
Упрямый труд и воля, что за чудо!
Он так хотел. Не веря чудесам,
Уверенно, решительно и властно
Свою любовь он выпестовал сам
И оказалось, что она прекрасна!

Маргарита Алигер

[SuperKot]

Сказочка

Заискрилась огоньками,
Та любовь, что между нами...
Но не долго все продлилось.
Как-то быстро завершилось.
И потушена дождями,
И засыпана снегами,
Жалким маленьким комочком
Спит Любовь под темной кочкой
На болоте бытия...
А еще скажу Вам я, -
С нетерпеньем ждет весны,
И цветные видит сны:
Как пробьет сквозь лед оконце
И взойдет, искрясь на солнце
В виде радуги, как в сказке,
Обновляя жизни краски.

(Авита)

[SuperKot]

Отыскиваем счастье по крупицам

Как просто всe случается однажды -
Мы встретились, и покачнулся мир,
И сушь во рту, и утоленье жажды...
Мы зачитали свой роман до дыр,
Но, открывая на любой странице
И видя текст, что наизусть знаком,
Отыскиваем счастье по крупицам,
Его друг другу дарим... Что потом
Произойдeт, нас не должно тревожить.
Взгляни, как этот день неповторим,
Его у нас забрать никто не сможет,
Он просто очень нужен нам двоим.

(Батраченко В.С.)

[ВeSеЛьЧаК]

SuperKot, SuperСтих

[SuperKot]

Рассказы звёзд

"Ссоры любящих длятся недолго"
Менандр

На ещё только начинающем темнеть весеннем небе осторожными брызгами появлялись звёзды. Красивые, крупные. Мудрые. Многие говорят, - холодные. Нет, не холодные. Спокойные. Недостижимые. Гордые. Но не холодные! Не равнодушные, не безразличные. Я верю, что у них есть души. Они – яркие, страстные. Каждая – индивидуальна. Звёзды чувствуют человеческие эмоции. Быть может, им они тоже не чужды? А возможно, именно там, на звёздах, на божественно чистых и бесконечно прекрасных (как чиста и прекрасна Любовь) сгустках света и загадок, зарождаются самые сильные чувства.

Звёзды рассказывали друг другу такую историю.

Он резко развернулся и пошёл по прохладной весенней улице, встречающей вечер. Вслед за ним зажигались фонари, окна, витрины, и гасли остатки дня. Небо почувствовало его решимость и его боль. Он ускорял ход, надеясь убежать от своих чувств. Через некоторое время не выдержал – оглянулся. Быстро, резко, но нельзя сказать, что осторожно – не могут быть осторожными эмоции. Старался остаться незамеченным. Он прошёл ещё немного по прямой, то замедляясь, то увеличивая шаги и скорость. Сдался. Развернулся, и побежал. Так быстро, как сменялись и бушевали эмоции в его душе.

Она резко развернулась и пошла по прохладной весенней улице, провожающей день. Вслед за ней зажигались фонари, окна, витрины, и гасли остатки яркого захода Солнца. Небо почувствовало её обиду и её гнев. Она шла всё медленней и медленней, не находя в себе силы куда-либо бежать, к чему-либо стремиться, о чём-либо думать. Через некоторое время, собирая остатки сил и обнаруживая в душе надежду, оглянулась. Осторожно, несмело, боясь. Старалась остаться незамеченной. Она прошла ещё немного по прямой, пытаясь собрать со дна сознания силы. Решилась. Развернулась, и побежала. Так стремительно, как стремительна Любовь.

Они встретились.

Небо увидело вспышку эмоций. Огонь счастья и любви. Они встретились и поняли: Любовь – это самое лучшее, что есть на свете.

И звёзды кивнули в знак согласия.

(SфертикультЯпка)

[SuperKot]

Дорожка

В доме было темно и тихо. Лишь старинные часы на стене задумчиво произносили своё «тик-так», бросая секунды в вечность... потрескивали дрова в камине, да сверчок за печкой жалобно выводил свою простенькую песню.
Женщина сидела у окна, наблюдая за полетом снежинок, которые, кружась в медленном вальсе, бесшумно падали на землю, заметая дорожку в саду. Дорожку, по которой она делала свои первые шаги на этой земле, дорожку, которая провожала ее в первый класс... в десятый, по которой она бежала на свой первый в жизни бал, выпускной бал...
Как недавно это было и как давно...

...Весна в тот год выдалась ранней, в марте по мостовым уже бежали веселые, озорные ручьи, мальчишки отправляли в дальнее плавание свои кораблики, воробьи, звонкой стайкой носившиеся по двору, извещали о скором приходе тепла и солнца.
...Наступил апрель... и маленький сад вдруг в одну ночь ожил, наполнился ароматом яблоневого цвета.
Девушка сидела на скамейке, спрятавшейся в тени деревьев, и читала. Вдруг во двор стремительно влетел мяч и, подкатившись к ее ногам, замер...Через несколько мгновений на забор взобрался черноволосый паренек в яркой синей майке и джинсах. Спрыгнув на землю, он медленно пошел по дорожке.
- Куда же он делся, - бормотал мальчишка, отчаянно вертя головой.
- Вы, наверное, это ищете, - сказала девушка, указывая на белый мяч, лежащий у ее ног.
- Да, - смутился юноша, - мы играли и он...попал...то есть улетел...
Парнишка замолчал, пристально посмотрел на девушку и протянул руку к лежащей на скамейке книге. «Грин. «Алые паруса», - прочел он, забрал мяч, быстро преодолел садовую дорожку, перелез через забор и исчез...
...А потом был май, буйство сирени, соловей за речкой и Его шепот: «я люблю тебя, ты моя Ассоль, мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день».
...Память листает страницы. Вот уже дочка бежит по саду, и дорожка звенит под ее маленькими ножками, радуясь вместе с девочкой солнышку, пению птиц, новому дню...зима, хрустящий снег под ногами, елка, таинственно мерцающая в свете луны, серебро мишуры на ветках, запах хвои, рождественская сказка, ожидание чуда...и счастье, яркое, пушистое, светлое счастье...
...И вдруг все кончилось, оборвалось, разбилось в один миг, как стеклянный шар. Он молча ушел, ушел по той самой садовой дорожке, по которой не раз спешил к ней, улыбаясь и крича: «Ты моя Ассоль, встречай своего капитана», а она долго сквозь слезы смотрела, как осенний дождь-зануда безжалостно смывает его следы...

...Женщина подошла к камину и разворошила угли. Огонь давно погас, и только легкое свечение напоминало о том, что когда-то было пламенем. Она подошла к шкафу, достала с полки книгу, устроилась поудобнее в кресле.
Снег на улице перестал, и выбравшаяся из-за облаков луна посеребрила уснувшие яблони, заметенную дорожку в саду, заглянула в окошко. Женщина зажгла свечи, и их неровное пламя, очертив круг, выхватило их темноты тонкое печальное лицо, гибкие руки и замерло на полустертых буквах на обложке книги...
Скрипнула калитка в саду, крахмально захрустел снег, и в доме зазвенел хрустальным бубенчиком детский голосок: «Бабушка, бабуленька, где ты?». В комнату вбежала маленькая веселая девчушка в белой пушистой шубке, яркой голубой шапочке с огромным помпоном и таких же голубых сапожках.
-Как я соскучилась, - твердила малышка, обнимая женщину, пока та снимала с нее шубку, шапочку, сапожки.
-И я, я тоже соскучилась, солнышко мое, - произнесла женщина, целуя неугомонное создание в обе щеки.
- А что ты читала, что это за книжка? - спросила вдруг девочка, показывая пальчиком на старый, потрепанный том, лежащий на столе.
- Это волшебная книжка, солнышко, она про тебя, про твою будущую прекрасную, светлую жизнь, про то, что если верить в свою мечту, то она непременно исполнится, - ответила женщина.
- Точно-точно исполнится? - с восторгом произнесла девчушка, щеки ее разрумянились, и вся она светилась радостью в предвкушении чего-то необыкновенного, чудесного.
- Обязательно, нужно только очень-очень верить, - с улыбкой ответила женщина.
- Что же это за книжка такая волшебная, бабуленька? Можно, я сама?
Девочка быстро подбежала к столу, взяла в руки книжку и склонилась над ней. Она не видела, как заблестели слезинки в глазах у женщины, как нежно и ласково та смотрела на свою маленькую непоседу. Девочка по слогам, по строчкам входила в тот мир, где вечны надежда, вера и любовь...

(Ирина Троицкая)

[Tear]

Сердцу плачется всласть
Как дождю за стеной
Что за темная власть
У печали ночной

О, напев дождевой,
На пустых мостовых
Неразлучен с тобой
Твой мотив городской

Сердце плачет тайком
О какой из утрат
Это плач ни о ком
Это дождь виноват

Это мука из мук
Ни любя, ни скорбя
Тосковать одному
И не знать почему

Поль Верлен

[Afrika]

SuperKot, я вас люблю. за рассказы звезд, и за счастье по крупицам, и за дорожку. если что-то ещё такое найдете - выкладывате обязательно. оч. хорошо!

[SuperKot]

Я восстала из тех, кто далек от реальных событий...

Я восстала из тех, кто далек от реальных событий.
Я ушла от того, кто не может нести больше крест.
И вовек я тебя не забуду, не стану забытой.
Буду помнить всегда этот голос, улыбку и жест.
И опять по струне будут бить эти нежные пальцы,
И мы вместе споем, и воротимся из темноты,
И блеснут родники, как живые огни для скитальцев.
Это ты разбудил мое сердце, ведь это был ты.
Сотвори меня вновь, я послушна звучанию песни,
В одиночестве жду пробуждения – мертвых удел.
Ну же, пой, просто пой и с тобою опять мы воскреснем,
Напевай, как тогда, как в тот раз, как последний пострел.
Ты не спишь, я не сплю, жду тебя, как немое спасенье.
Ты молчишь. Отзовись, я прошу, я молю, я молюсь.
И бездонная ночь переполнена сердцебиеньем.
Или это шагов перекличка…и в них я вернусь.
И взлечу над землею, и тучи развею взлетая,
И любовь сохраняя, крылами тебя обовью.
Я восстала из пепла, как птица полночная, тайно.
Я из пепла воскресла и вновь устремилась к огню.

(Web-Маня)

[SuperKot]

Когда-нибудь...

Время прекращает свое течение и смыкается над ними солнечным кругом.
Ложе у них - зелень, кровля – кедры, стены – кипарисы.
И знамя над их шатром – любовь.
А. И. Куприн «Суламифь»

Как зарождается любовь? В каком уголке сознания или подсознания? Почему мы равнодушно проходим мимо тысяч и тысяч знакомых и незнакомых нам людей и вдруг встречаем одного человека, который становится близок так остро, что становиться больно дышать? Отчего так происходит? Как?…

Сначала был голос… Забавная фраза. Похожа на что-то библейское: «И сотворил он сначала свет». Но действительно – сначала был голос. С протяжными гласными и очаровательным акцентом, проникающий внутрь, и растекающийся медом по каждой капельке крови. Этот голос часто будил меня по утрам, меня жуткую соню-сову, которая живет ночью и пытается урвать кусочек сна днем. Любого другого, покусившегося на мой утренний такой сладкий покой, мне хотелось по минимуму четвертовать, и воркуя по привычке, выработанной годами (гордитесь мною господа психологи, пишущие трактаты о ведении телефонных переговоров), мысленно я обрушивала на разбудившего меня все казни египетские. Но только не на этот голос. Стоило мне услышать после моего сонно выдохнутого «Да» тихий смех и всегда одну и ту же фразу: «Здраааавствуй, ты опяяять спииииишь» я начинала улыбаться. Мы говорили о работе, мозги впитывали нужную им информацию, а все мое существо нежилось и потягивалось как кошка у огня в странном не на что не похожем тембре твоей тягучей речи. Я куталась в этот голос, пряталась в нем, растворялась на атомы, и весь день ловила себя на том, что тихо улыбаюсь неизвестно чему. Так ты подарил мне улыбку…
Ты живешь в другой стране. И если бы не тоненькая ниточка работы, связывающая нас, мы бы не встретились никогда. Первый раз, когда я увидела тебя – типичного бизнесмена с неумеющей отключаться головой, ты был настолько серьезен, собран, подтянут и суров, что мне жутко вдруг захотелось затормошить и затискать тебя как плюшевого медведя. Каждый раз потом, в наши такие редкие встречи, ты приходил солидный и сосредоточенный, переполненный своими проблемами и заботами, а навстречу тебе выкатывалось сонное растрепанное существо с улыбкой до ушей. Ты смотрел на меня изучающе, скорее всего, втайне подозревая, что в этой хорошенькой головке вместо мозгов мелкая стружка. Однажды ты не выдержал:
-Почему ты все время улыбаешься, когда меня видишь?
-Это все твой голос. Он напоминает мне что-то такое родное, из детства. Я не могу не улыбаться, когда его слышу.
Да уж, непосредственности мне не занимать. Наверное, ты ожидал какого-либо разумного объяснения. А тут – голос. И тогда ты в первый раз засмеялся. Искренне, не задумываясь, как ребенок. Так я подарила тебе улыбку…

Мы нанизываем наши чувства, эмоции, мысли как бусинки на леску. Мы плетем этот нескончаемый ряд отношений с человеком, никогда не зная какого цвета будет следующая бусина и куда приведет нас эта леска. И слава Богу…

Я шла между уносящихся в бесконечность рельсов, а мимо с грохотом и скрежетом летели какие-то поезда. Было так страшно, что хотелось упасть на грязное промасленное полотно, вжаться в него и тихо скулить побитой бродячей дворняжкой. Только бы ничего не видеть, не слышать, не чувствовать. Но я упрямо брела и брела куда-то, слепо размазывая по лицу колючие слезы. Одиночество. Злое, холодное, рвущее на куски. Нет, оно не наваливается. Оно просто накрывает тебя, высасывая жизнь, забирая силы. И, самое разумное, не сопротивляясь отдаться ему «по праву сильного», как бросали в первую брачную ночь грозному господину наивную крестьянку. Но что говорить о разуме мне, той, чье упрямство не знает пределов. И я ползу дальше, спотыкаясь о камни и шпалы, пока не набредаю на маленький домишко. Почему-то я твердо знаю, что мне обязательно надо попасть туда, что там будет свет и тепло. Внутри действительно тепло. А еще там ты - ты молча обнимающий меня. И я понимаю, что наконец дошла туда, куда стремилась всю эту страшную, немыслимую дорогу из боли, предательства и тоски…Неужели бывает так тепло от простого объятия…
Я выныриваю из сна в реальность из-за звонка в дверь. Кутаюсь в халат и иду открывать. Полуслепая, еще не проснувшаяся, еле переступая, так боясь расплескать нежданное тепло. И падаю на руки…к тебе:
-Ты…Это ты…О Боже, только не включай свет, я такая нечесаная, смешная, глупая…
-Нет, ты такая теплая, мягкая, родная…
Сжимается кольцо рук. Я дома. Только сейчас я дома. И ничего больше не боюсь. Неужели бывает так тепло от простого объятия…

В этот день я долго буду терзать себя вопросами, почему этот сон, почему именно в этот момент ты вошел в мою дверь, почему всегда такой сдержанный вдруг прижал к себе, ухватился как за спасительную соломинку, почему вдруг так все совпало? Судьба? Но я не самый ярый фаталист и с трудом верю в провиденье. И вдруг понимаю всю бессмысленность и никчемность этих вопросов. Просто…еще одна бусинка скользнула на свое место…

Маленькая кухонька на съемной квартире. Ты практически не бываешь здесь. Только изредка ночуешь, приезжая в эту страну. Интересно сколько мы можем говорить? Кажется, что уже рассказано все-все и даже больше, а слова все льются и льются. Невозможно наслушаться, насытиться.
Где бы мы не находились руки и тела живут своей неподвластной контролю жизнью. Какая-то болезненно острая необходимость все время прикасаться друг к другу:
-Знаешь, а я никогда не любила целоваться. И вообще, я довольно холодная дама с дурным характером, - я смеюсь, перебивая слова поцелуями.
-Ты холодная? Ты? - в твоих глазах столько искреннего недоумения, - ты - ласка, ты – свет, ты – солнце, мне кажется, что ты не умеешь быть сердитой, что ты никогда не плачешь, в тебе столько радости. Нет, не в тебе радость, ты сама воплощение радости… Я никогда не был так счастлив. Я чувствую себя мальчишкой, понимаешь мальчишкой, с которым все происходит впервые…
Нет, родной мой, я умею плакать, я умею злиться, я умею ненавидеть, я умею мстить… Но я умею и любить, и надеяться, и верить, и ждать, и прощать… Мои жизненные учителя были слишком опытные и упорно старались приучить меня носить панцирь, но…он так и не прирос к коже. Никому не удалось поменять эту девчонку, которая каждый день живет как последний. И я по-прежнему плюю на все их устои и живу так, как хочу именно я. Пусть «неправильно», пусть все с ног на голову, пусть с кровью, но зато … так свободно…
Мы впиваемся друг в друга в неутомимом желании прорасти, проникнуть в самые затаенные уголки. Не осталось ничего, что было бы личным, запретным, недосягаемым.
-Я не могу понять почему я? Ты такая…такая необыкновенная…Что ты нашла во мне? Что? Во мне же нет ничего хорошего. Я ведь тяжелый и темный человек…
-Не мучайся. Никто и никогда не объяснит нам, что мы нашли друг в друге. Это… это химия…И… моя способность, может быть дар, а может быть проклятие… Я не вижу в тебе то, что видят другие. Я вижу то, что там, внутри, то, что ты так глубоко запрятал, что почти сам забыл. А внутри тебя свет, такой яркий, такой вечный. Я вижу именно это, только это. И что бы не случилось потом, для меня ты навсегда останешься тем, которого видела только я, только я…
-Мне страшно, понимаешь… Я слишком долго жил на этом свете. Я уже старик. Вся моя жизнь была расписана на много лет вперед. А ты все перевернула. Все… Не оставив камня на камне от того во что я верил. Как лавина. Я боюсь потерять себя. И не могу оторваться от тебя. Впервые в жизни я хочу просыпаться и знать, что ты рядом. Ты – моя женщина, моя душа… Я никогда не думал, что так бывает. Что бывает столько нежности. Столько нежности… Мне страшно…
-Я никогда не сделаю тебе больно. Слышишь, никогда. Мне тоже страшно. Но я живу. Не думай, просто ни о чем не думай. Позволь дышать твоему сердцу. Позволь быть нашей нежности. Позволь жить себе. Здесь и сейчас. Нет будущего, нет прошлого, нет другой жизни, есть только здесь и сейчас…
Господи, тебе действительно так страшно. Ты отвык от всего настоящего, тебе трудно поверить, научиться принимать. Мой милый рыцарь, закованный в литые доспехи из цинизма и равнодушия. Как же тянут они тебя к земле. Как ты боишься остаться без них. Но с самой первой нашей встречи я улавливаю как с тихим звоном осыпаются кусочки этой брони. Их становится все меньше и меньше. И ты заново учишься дышать. Первый вздох, второй, третий, пусть с кровью, но зато… так свободно…

Оба мы давно отвыкли бросаться словами. Мы знаем, что придет время и за каждую буковку придется заплатить. Самую страшную ответственность перед самим собой. Судьей, которого невозможно разжалобить, судьей самым суровым и беспристрастным. И поэтому мы все время ловим в самый последний момент на выдохе, бережем как самое великое сокровище три слова, которым все давно перестали предавать значение: «Я люблю тебя» Мы оттягиваем и оттягиваем этот момент. Мы такие сильные и такие слабые. Но мы оба знаем, что когда-нибудь мы не сможем остановить себя. И последняя бусинка займет свое место. Когда-нибудь…

(katoga)

[SuperKot]

Не тайна (сказка)

Давным-давно, когда чайки были молоды и ещё не умели летать стремительно, как теперь, когда ветер был единственным - самым нежным и быстрым, а каждое утро приносило сладкий запах зари, жил-был Волшебник. Лет ему было немного, но одиночество морской волной уже пленило однажды его сердце, и синие глаза светились печалью.
За годы отшельничества ему открылось множество тайн. Он знал, что на самом деле есть звезды, в отличие от сотен смертных астрономов, которые, запираясь в крошечных коморках на самых высоких вершинах, тратили впустую драгоценные минуты. Их длинные бороды превращались в молочные реки, спешили вниз к подножиям гор, оплетая, будто сети, ароматные поля и давая цветам самые яркие краски. А золотые светлячки на небесном куполе, шаля, каждую ночь становились то Большой Медведицей, то белокрылым Пегасом. Но молодой Волшебник знал обо всех их проказах.
Секреты бурь и смертоносных вихрей над водной гладью давно были ему открыты. Одна из школьных подруг, юная Ведьма, когда-то, в обиде на слепящий и аляповатый мир, отреклась от него, обретя дом и убежище в болотистой низине меж острозубых скал, и теперь развлекала себя нередким колдовством, танцем молний в фарфоровом блюде, громовыми раскатами голоса, ускользавшими далеко за пределы её тенистого Рая.
Не доверяйте тайны ветру: он расскажет все о вашей любви, взяв её под крыло и облетев с ней белый свет, любому встречному - и наш Волшебник был частым слушателем...
Время неспешно свершало свой путь, перетекая в пустыню - из сотен песчинок, в океан - из единственной слезы, в мечту - из одного слова; оно ещё не стало жестоким, и оставляло жизнь - как есть, ничто не меняя до боли в сердце.
Волшебник стал внимательней и мудрее, и даже серебряная корона прожитых лет не ознаменовала собой прихода старости. Но разум его все ещё тревожила острием иглы последняя - не открытая до сих пор - причуда своенравного мира, загадка веков - и сомкнутых век природы. Питьевая вода зеленого моря, с её чудотворными свойствами, утолявшая жажду путников и питавшая жителей побережья, исцеляющая калек и неизлечимо больных, одаряющая неземной свежестью в самый испепеляюще-жаркий полдень - вот оставшаяся тайна для молодого Волшебника. Эти бескрайние водные просторы не были ни милостью подземного источника, прорвавшегося на свободу из глубинного заточения, ни даром грозовых туч, разорвавшихся в страстном порыве на миллиард дождевых капель.
В один солнечный вечер в памяти измученного размышлениями Волшебника среди сотен бабочек-мыслей взмахнула крыльями самая ясная: он вспомнил о колодце на окраине прибрежного городка, в котором ровно плескалась подведенная из моря вода. Тяжело вздохнув, Волшебник решил покинуть свою ветхую лачугу на полысевшем от осени холме - и отправился по извилистым тропам в город.
Крошечные цветные крыши и выложенные черепаховыми панцирями мостовые казались Волшебнику, часто глядевшему на них из хрустального окна своей обители, кукольными и нелепыми. Теперь, приближаясь к ним, с каждым осиленным шагом, он чувствовал - великий и извечно спокойный - волнение, с которым не имел счастья познакомиться ранее. По спутанным в клубок улочкам спешили. Как торопливые муравьи, ничем не озабоченные в отличие от трудолюбивых насекомых, жители, развлекая себя едкими шутками и веселыми выкриками. Серый люд, все как один в свободных рубахах и темных штанах, бурной рекой стекался к площади, увлекая Волшебника за собой. Там, у пылавшего костра, старик с золотым медальоном на груди, удобно усевшись на готовой стопке дров, резко водил смычком по туго натянутым струнам скрипки, закрыв от удовольствия глаза и притопывая в ритм музыки единственной, тощей и грязной, ногой. Костыль был брошен поодаль, и жгучие языки огня судорожно пытались дотянуться до своей деревянной жертвы.
Рядом в безоглядном танце кружилась темноволосая девушка в пестрой, почти цыганской юбке, и синей блузе. Пришитые к её подолу золотые бубенчики с каждым движением красавицы заливались безудержным смехом, огромные браслеты на руках отражали солнечный свет. Улыбка ослепляла белизной сильнее, чем нить жемчужин на гибкой, ровной шее, а взгляд пронзал мечтой и зноем. Самое чистое, самое прелестное создание было там - на площади, и тот же ветер, что срывал желтые листья с деревьев в саду Волшебника, трепал её нежные локоны, то же небо, в которое он вглядывался вечерней порой, было над её чудной головкой. И её острые ноздри щекотал тот же терпкий воздух, которым дышал Волшебник.
Преклонив колено, запачкавшись песком и пылью, он протянул ладонь вверх - и в ней появилась лилия. Чуть оскалившись, девушка зубами выхватила цветок и бросила его на землю. Обежав вокруг затухающего костра, она вывела из толпы лохматого паренька и в новом вихре танца стала прижимать к губам его руки, ступая ногами по безжизненным желтым лепесткам...
Мир вспыхнул - и исчез.
Поднявшись, отряхнув штанину, Волшебник направился к городским воротам, а оттуда, по хрустящей гальке, ушел на скалистый берег и сидел там до заката. Тогда, в свете заходящего солнца, его сердце превратилось в росинку, выскользнуло из-под длинных ресниц и упало в лазурно-белую пену волн. И больше не было никаких тайн.

(Мария Бочарова)

[SuperKot]

Море

Море успокаивало её, дарило ощущение радости. Она шла по песчаном берегу и волны щекотали ноги, нагоняя, затем уползая прочь.
Был почти вечер. Спокойный, тихий, безмятежный. Он ничем не отличался от других вечеров – такой же чувственный, и не обещающий сюрпризов. Но она была как никогда печальна. Может быть, потому она пришла сюда, к морю.
Песок был мягкий и прохладный, ведь уже вечерело и она с лёгкой улыбкой ожидала заката. Это невыразимо прекрасно – наблюдать как солнце, превращаясь в красное блюдо, прячется далеко за морями, оставляя на воде оранжево – красные полосы.
С одной стороны, она чувствовала безысходность, душа была похожа на куски разлетевшегося вдребезги зеркала, но с другой стороны, она хотела верить, что впереди свет, свет, который будет наполнять её.
Но от человеческой сущности не спрятаться…она расстелила покрывало и села, вглядываясь в горизонт. Щурясь, она пыталась за горизонтом углядеть то, что её ждало в дальнейшем. Но она – лишь человек, будущее скрыто от неё; всё, что она может – это просто жить дальше, творить свою судьбу сама.
Столько надежд на будущее, но что делать с настоящим? Море, море! Море… что же делать сейчас, когда хочется закрыть глаза, зажмуриться, забыть это всё, заплакать и пусть со слезами выйдет вся усталость и боль!
Но она не может плакать… лишь одинокая слеза катится по щеке и капает на ладонь.
Но море всё чувствует – оно тревожно начало шуметь, вслушиваясь в её мысли. Оно вытягивало усталость и дарило ощущение покоя. Волны усилились, непокорно ударяясь о берег и готовились к новому нападению.
Когда-то волны чуть не поглотили её, давно, в далёком прошлом, они вобрали её в себя и потянули за собой, в глубину морского царства, обещая вечное успокоение, но она всем существом восстала, и они отпустили её, обиженно накрыв последней волной, перед тем как окончательно вытолкнуть на берег.
С тех пор она стала другой. И море стало другим. Они оба изменились. Или это она просто по-другому видит жизнь, и море. Они стали чувствовать друг друга. Она чувствовала, что море её любит, она тоже любила его. Она знала, что оно ко всем относится по-разному, в зависимости от того, какая у человека душа.
А сейчас… она легла, глядя на небо, и улыбнулась: печально, но искренне, вслушиваясь в шум воды. Она знала, что боль уйдёт, со временем покинет её. В этом мире ничего нет вечного…
Она повернулась на бок и долго ещё смотрела куда-то на горизонт, и думала о том, что известно только ей, в глазах сперва отражались цвета заката, потом их сменили мягкие сумерки…

(ave)

[SuperKot]

Небо (Мне бы...)

Тяжесть неба
Давит грудь,
Мне бы выжить,
Просто мне бы
Выдохнуть и вновь вздохнуть...

Воздух хватаю
Малыми дозами,
Выплевываю,глотаю,
И катятся слезы мои

По гладкой наклонной
Щеки, подбородка,
Шеи. Наводка,
Мишень и...
Ладонь...

В кулаке моем томится
Горстка слез моих – Печаль,
Словно в клетке бьется птица,
Мне проститься будет жаль…

Отпущу Печаль на волю:
Разожму кулак, - Лети!
Вновь единой стану с болью…
Не зови. Не плачь. Прости.

Снова надо мною Небо,
Легкое, как та слеза.
Мне бы выжить.
Просто мне бы
Заглянуть судьбе в глаза…

(Котлярова Д.)

[SuperKot]

Губы алые в клубнике...

Губы алые в клубнике
сладко пели и шептали,
танцы демона на шали -
вот и все твои улики
преступлений бедной музы,
запятнавшей честь мундира,
развороченные узы
Неба с тёмной частью мира…

Тёмный ангел - падший Феникс -
сядет рядом у постели,
ты его безвольный пленник
с камнем сердца в мягком теле.
Он достанет луч из ножен
и напишет на конверте:
Ваши тексты мы размножим.
Заходите после смерти.

(Солодкий П.)

[SuperKot]

Как алые цветы, горят листы бумаги

Как алые цветы, горят листы бумаги
Сжигая за собой стихов и писем спесь
Золой сгоревших строк они оставят знаки
И мир моей любви, в прах превратится весь

Горят как паруса моей мечты портреты
След памяти дымком, уходят прочь от них
Вопросы прошлых дней, не принесли ответы
Рождая громкий вздох, да очень грустный стих

Сгорает как заря, признанье стопкой строчек
Как много боли в нём, меж тысячи люблю
Сотлело - я тебя - вот тлеет между точек
И вспыхнуло огнём - приди, тебя молю

Пылает твой портрет под лесть седого дыма
Лишь капелька огня, как ясная слеза
Весь потемнел листок, загар как будто с Крыма
Оставив мне упрёк, да нежные глаза

Последнее прости в огне сгорело сразу
Я жгу следы любви, что бы найти покой
Оставил лишь листок, на нем простую фразу
Люблю тебя одну, не надо мне другой.

(Линк Чумовски)

[SuperKot]

Другое небо...

Сегодня она летела по воздуху – крошечное существо, обласканное жарким июльским солнцем, и всё её маленькое нежное тельце трепетало от счастья – всё, до кончиков микроскопических ворсинок на лапках и до переливистых прожилок на серебряных крылышках. Сегодня она поняла наконец-то, что это такое – СЧАСТЬЕ ПОЛЁТА!
Что такое полёт она знала уже несколько дней, с того самого момента, когда осознала, что она существует на этом огромном Белом Свете и что по Божьей Милости ей суждено летать. Но сегодняшний день явился для неё особенным. Почему? Потому что сегодня
она наконец-то поняла, нет, даже не поняла – ощутила всем своим существом, КУДА ей нужно было лететь. И как она не знала об этом раньше! И как она жила все эти долгие несколько дней, пока у неё не было того священного, приводящего в трепет осознания, КУДА ей надо было лететь!…
…Среди пространного и размытого голубого неба, среди расплывающейся перед взором зелени растений она вдруг, сперва едва уловимо, а затем всё ясней, всё отчётливей различала ЭТО…явившееся в тот миг ей, ей одной…Оно было совсем иным, отличным от всего того, что ей приходилось созерцать ранее, и в то же самое время, она вдруг с удивлением обнаружила, что ОНО каким-то странным сознанием своим обращается именно к ней, смотрит на неё… И пока ОНО смотрело на неё, она смотрела на НЕГО, долго и пристально, не отрывая глаз, смотрела и летела, влекомая странным непреодолимым желанием приблизиться, коснуться, влиться в это непонятное, но такое манящее ДРУГОЕ небо. То, что это НЕБО – она поняла сразу. Оно было столь прекрасно и столь пленительно, что просто не могло быть ни чем иным. И оно было, ярче, пронзительней и желанней всего того, что она видела раньше. Оно было похоже и не похоже на то небо, среди которого она привыкла летать. Ярко голубое, совершенной формы, чудесным образом поделенное на сектора, каждый из которых был отделён от соседствующих светящимся синим лучом, и каждый луч на этом волшебном небе исходящий от самых его краёв, противоположным своим концом устремлялся к центру, где находилось Солнце. А само Солнце – о, даже в самых ярких своих мечтах она не могла представить себе такое – само Солнце было чёрным! Казалось даже, что оно и не светило, а просто блестело, отражая своим центральным бликом голубоватый свет неба. Чёрное Солнце…она смотрела на него, не отрывая глаз, и смотреть ей было совсем не больно. Она и сама не заметила, как от этого крылышки её стали трепетать ещё сильнее, ещё звонче…Другое Небо! Она летела к нему и по мере приближения всё отчётливей ощущала его манящую влагу. Как будто бы только что прошёл дождь, и всё небо наполнилось влажной тёплой истомой. Другое Небо…теперь это будет её небо, только её, только...в эту минуту она ощутила внезапно нахлынувшую на неё волну любви, огромной, всепоглощающей, той любви, которая была в сотни, тысячи раз больше её хрупкого крошечного тельца и ей начало казаться, что эта любовь принадлежит уже не ей, а кому-то другому, совсем незнакомому, а от того таинственному и прекрасному. Наверное, это и есть Бог, - подумала она, и в то же мгновение её тельце проникло во что-то влажное и жаркое и ей стало так хорошо, что она уже не смогла шевельнуть лапками и крылышками. Последним, что она ощутила, было прикосновение Солнца к её сердцу, самым ослепительным своим бликом. Наверное, это и есть Смерть – подумала она, и в тот самый момент услышала над собой:
«Я люблю тебя!» - мягкое, как пёрышко птенца, сильное как ветер и горячее, как полуденное июльское солнце…. «я люблю тебя» - это было последнее, что она слышала, и она сливалась с этой фразой, растворяясь, становясь её частью, и всей своей крошечной душой объединяясь с ней, до кончиков микроскопических ворсинок на лапках и до переливистых прожилок на серебряных крылышках…она теряла ощущение своего тела, теряла своё Я и обретала гораздо большее, всю эту огромную силу той, сказанной над ней фразы, фразы, которую она слышала сейчас внутри своего сердца. И это было последнее…
… - Я люблю тебя – на тротуаре стояли юноша и девушка, похожие на ангелов. В пронзительно голубых глазах юноши мерцали слёзы.
- Не плачь, почему ты плачешь, тебе плохо?
- Нет, что ты, мне совсем не плохо, мне хорошо, ведь я так долго ждал, когда ты мне это скажешь, я ждал всю жизнь! Я не плачу, совсем не плачу – он поднёс руку к лицу – Мне просто что-то попало в глаз… ой, смотри, мошка…бедняжка! Кажется, она погибла…

(Айна)

[SuperKot]

Найду ли нужные слова и соберу ли фраз осколки?

"Часы, как гром, объявят: два"
(Павел Бронштейн)

Найду ли нужные слова
и соберу ли фраз осколки?
Как будто бы в стогу иголку
мне предстоит найти сперва.

И с душ зияющих глубин
достану ли такие строчки,
что можно резать на кусочки
и гордо вырвать из груди?

Пусть часть подскажет тишина,
часы, как гром, объявят: поздно,
хотя так бьют в ладоши звёзды
и просит подождать Луна.

Одна из многих теорем:
смогу ли боль твою сначала
забрать к себе под одеяло,
а после вылечить совсем?

Смогу ли в яростной борьбе
с собой сказать не для награды:
мне ближе к небу быть не надо,
мне надо ближе быть к тебе?

(Александр Кожейкин)

[SuperKot]

Время любить

Секундных стрелок оборот смахнул минуты с циферблата,
А я все жду (авось придет?). С самозабвеньем нумизмата
Храню часов неспешный бег, перестилая сердце болью,
Но ожиданья долог век. И вот – я снова канифолью
Все тру и тру смычок разлук (дитя нелетнего минора),
А время чертит новый круг. И от тебя мне ждать фавора
Пожалуй глупо. Чёрт-те что творится с нами. Постепенно
Я растворяюсь. И тебя – по капле в сердце, внутривенно…

(podsneznik)

[SuperKot]

Слова

...Ее имя состояло из трех букв. Трех маленьких звездочек, прозрачных как ее глаза.
Его имя было спокойным и грустным, как чей-то до боли знакомый взгляд, сквозь исчерченное дождевыми каплями окно машины.
Она любила море. Вечной, немного странной любовью. Может оттого, что знала, как они похожи.
Он умел складывать непослушную путаницу слов, в необычайную по своей красоте мозаику, извлекая душу из всего, чего касались глаза и память.
Пальцам была отдана черная работа - побыстрее запечатлеть мгновение. Он умел помнить, как никто другой. Помнить все.
Она хотела научиться рисовать каплями, как дождь. Подержать в руках мыльный пузырь. Уметь дышать под водой. Стать лепестком, ароматным и шелковым, обязательно темно - красным. Научиться летать... никто не умеет этого, но ведь она могла стать первой... просто вздохнуть поглубже, взмахнуть руками... и... Она даже знала точно, что почувствует при этом. Она хотела спеть песню, лучше которой нет. Она верила в чудеса. В то, что они действительно есть, нужно только очень захотеть, нужно только уметь видеть.
И тот, кто умел, посмотрев в ее глаза, окунался в голубые волны.... только мало кто решался на это, люди почему-то боялись утонуть. А ведь она не была злой волшебницей.
Его мысли взлетали бабочками над водой. Счастливые в своем незнании того, как коротка эта жизнь. Взлетали и медленно опускались, их легкие крылышки намокали, и уже не хватало им сил для того, чтобы взлететь. И они опускались в тяжелую тень глубины. Последнее, что можно было видеть - бугристая изнанка волн, шевелящяяся в прощальном танце с солнечными лучами.
Его слова рассыпались яркими звездами, из порванных карманов ночи, и шаловливо пересмеиваясь, сердили старушку - луну. Голубые звездочки в черном небе... так красиво... и так странно, что даже они, вечно обитающие там, так часто боятся темноты. Голубые звездочки... слова любви. Они хотят вечно оставаться этими словами, но кто они, чтобы решать... Когда-то его руки, взлетели первыми весенними птицами, чуть неумело и хрипло запев первую мелодию тепла... Они могли все, даже дотянуться до солнца, и подержать его, не чувствуя жара... Но время рассудило по-другому, и весна закончилась, птицам пришлось улететь в теплые страны, и кто знает, смогли ли они достигнуть земли, или может упали безжизненно - серыми комочками в море... Его глаза, подобно теплым морским волнам, мягко набегающим на берег, заглянули в другие... Там жила любовь... Но разве вода может слышать... Разве вода может говорить... И остались только тысячи следов на мокром песке, тысячи отпечатков памяти, ведущих в одну сторону... поднялся северный ветер, и погнал волны прочь ...
Иногда он бывает очень далеко. И только ночь слышит, как он помнит. И только ветер играет бабочками его мыслей. И только безжизненное небо равнодушно к шепоту его все еще живой души. Если вы проснетесь ночью, то не пугайтесь, это он пытался вам сниться...
Они встретились там, где есть все, и нет ничего. Там где реальность
становится сном, а сны исполняются почти всегда. Там где со страшным грохотом падает небо, встречая на полпути, отчаянно взметнувшееся вверх море. И солнце с шипением затухает в холодной воде, и тогда день превращается в ночь. И в черной воде, не виден, но чувствуется спокойный и вечный призрак красных гор, и огромная оранжевая луна, как чье-то сердце, разбитое на миллионы осколков, засыпает весь мир...
А его слова творили чудеса, превращая сожженные зноем скалы в густой лес, где в самой чаще, на когтистой лапе древнего дуба, сидит старая, мудрая птица, знающая ответы на все вопросы. И шевелит ветер отливающие синевой перья, и если заглянуть поглубже в глаза птицы, так похожие на человеческие, то приходит знание и покой.
Его слова заставляли облака орошать дождем раскаленный песок пустыни, и как в сказке, почти мгновенно, тянулись вверх к солнцу, необычные цветы синего цвета...
Иногда годы кажутся мгновением. Иногда секунды медленно плавятся, растягиваясь на века. Иногда люди бывают счастливы... Настолько счастливы, что им хочется умереть, потому что они знают, что больше этого нет ничего.
Иногда людям бывает плохо. Плохо и грустно. Больно и страшно. Одиноко и пусто... Иногда нет слов, чтобы сказать что то, очень важное и нужное, а их ждут... Иногда слов так много, что они не успевают строиться в очередь, и вылетают как попало, но их не слышат... Нет прикосновений, которыми можно было бы утешить, и есть прикосновения нежеланные... Миги счастья коротки, и все что остается людям - это память, царапающая по ночам душу, бессильной невозможностью уснуть... Иногда страшно просто от того, что вдруг понимаешь, что страх умер...
Все, что он рассказал ей, произошло давным давно. Так давно, что ни ее, ни его, на этом свете еще не было, хотя те, кто верят в реинкарнацию души, утверждают, что это были именно они... Остается лишь поверить им на слово... И даже если это были они, то все это произошло с ними в отдельности, в совершенно разное время, как бы все не было похоже. А может, ей просто казалось, что все так похоже, потому что в любом из его рассказов, каждый мог найти себя...
Те, о ком она услышала, были первыми людьми. Их имена давно уже известны всем, и нет пользы в повторении. Они были первыми променявшими вечность на любовь. Первыми совершившими ошибку. Первыми наказанными. Первыми обманутыми. Первыми получившими в пожизненное наследие память... То самое яблоко, послужившее причиной всему, было когда то одним целым, как и они.
Потом уже оно раскололось на две половинки, и никто не знает, какая из них была больше или меньше, ведь оба они были когда то равны в своих чувствах... С тех пор многие сотни тысяч людей все пытаются найти, каждый свою вторую половинку, соединить, чтобы сошлись две души, словно два взгляда, вместе, чтобы уже никогда не расставаться, и это стало бы ключом от рая, рая для двоих...
Он верил в сказки и чудеса, в то, что когда нибудь окажется в его ладонях это самое яблоко. Может именно эта вера, и помогала ему жить. Ведь не просто так, дан был ему дар - не забывать ничего.
Он сидел, обхватив колени, и она скорее чувствовала, чем видела,
как шевелятся его губы, даря жизнь словам. Он сидел неподвижно, и только ветер играл длинными прядями его волос. И прозрачный дым двух сигарет сплетал с ветром причудливые узоры...
Пошел дождь. Или ей просто очень захотелось, чтобы он пошел, аккуратно разделяя по капелькам огни ночного города, и создавая вечную, и всегда неведомую и новую формулу слез и небесной воды. Она любила дождь за то, что он никому не мешал, просто таково было его предназначение, и он, как и все на свете, был бессилен что либо изменить... в себе... в других... И пусть бы люди спешили в свои дома, укрыться. Каждый - хранящий в сердце то, чего не знал никто, кроме... Каждый - бывший и будущий счастливым и грустным. Каждый - ищущий, находящий и теряющий. Каждый, кто утром посмотрит в окно, и увидит над морем громадный пылающий шар, похожий на целое яблоко. Иногда еще люди зовут его солнцем.
И шепчут губы тех, кто не верит ни во что "...В гневе твоем не обличай меня, и в ярости твоей не карай меня, помилуй меня, ибо я несчастен... Исцели, ибо душа моя потрясена очень... До каких пор? Обратись, освободи душу мою, спаси меня, ибо не в смерти память о тебе..."
И сыплются драгоценными камнями по истертым плитам дня слова...
И извергаются вулканом, превращаясь в холод камня...
И бьются волнами о берег...
И мягко щекочут ресницами по щеке...
И пронзают темноту лучом света...
И живут в сомкнутых губах...
И живут в зажмуренных глазах...
В непереходящей тишине неба...
В памяти...

(Соль моря)