Советская риторика призывала стереть границы между городом и деревней. И границы стирались. Но поскольку происходило это в одностороннем порядке — со стороны деревни — то и результаты получились не городскими.
Ничего не имею против приезжих. Миграция в города и столицы — вещь нормальная, она создает конкуренцию и является одной из основ роста и развития. Более того, личные качества людей мало зависят от их происхождения — это в большей степени вопрос воспитания, чем места проживания. Иначе говоря, я никого не хочу обидеть, а намерен лишь констатировать наличие некоторых, на мой взгляд, существенных проблем, вызванных наличием хороших людей не на своем месте.
Город-герой Киев является, пожалуй, лучшей иллюстрацией этой проблемы. Гротескные майданы незалежности, «золотые» памятники, «богатые» дома на каждом пятачке в центре, перекрытый по выходным Крещатик (какое, скажите, удовольствие в гулянии по асфальтовой автомагистрали?) и, как в колхозе-миллионере, «музыка» из громкоговорителей на центральной улице города — вот хорошо знакомые внешние проявления болезни. Внутренние ее проявления тоже хорошо известны — коррупция, неработающие, но крайне дорогие ЖКХ, нехватка мостов, отсутствие нормальных коммуникаций и связи, пробки на дорогах и вездесущий мусор.
Для того чтобы стать истинным горожанином, недостаточно купить в городе жилье, недостаточно даже родиться в городе. Городское сознание определяет понимание ценности безличных институтов и способность эти институты поддерживать. В селе, например, таких институтов нет, там господствуют персонифицированные отношения, поскольку все друг с другом знакомы и состоят в родстве. Город, в силу своей природы, вынужден создавать безличные институты, которые необходимы всем его жителям для выживания и развития. Это, прежде всего, право, закон, самостоятельные и четко фиксированные органы власти, коммуникации и общественные блага, такие, как канализация, водопровод, дороги и т. п. Государство есть всего лишь «большой город» — распространение принципов городской организации на большие территории. Государство порождается городом, в деревне его быть не может, так как ему там просто нечем заняться.
При этом для человека с негородским сознанием происхождение общественного блага остается загадкой. Он воспринимает это благо как некий Божий дар, то, что «выросло само», без чьего бы то ни было сознательного участия. Поэтому гайка в железнодорожном полотне или лампочка в подъезде для такого человека «ничьи», у них нет хозяина и, следовательно, их можно с чистой совестью присвоить, чтобы вещи не пропадали зря.
В СССР был только один город — Москва. Не случайно Сталин уничтожал Питер, равно как и проявления городского подхода к жизни во всех других местах. Вряд ли он действовал сознательно, скорее тут работала интуиция. Город был необходим лишь как инструмент административно-индустриальной мощи, все его прочие функции были минимизированы и сосредоточены в столице. В отношении же республик проводилась сознательная политика крестьянизации — выходцы из села имели массу бонусов при назначении на государственную должность. В то же время украинские горожане, за исключением разве что неблагонадежных львовян, были завязаны на Москву — они работали в «союзных» НИИ, читали «центральные» журналы и т. д. и т. п. «Местное» воспринималось ими как второсортное и провинциальное и, по сути, таким и было. При этом официальная риторика советской власти строилась на сакрализации сельского труда, хлеба и прочих продуктов питания, всему этому приписывалась какая-то мистическая сила и свойства эзотерического знания.
После нашей первой революции в 1991 году власть перешла именно к бывшим советским чиновникам, т.е. отобранным по разнарядке крестьянам. Не все они умели строить государство, так как «свій до свого по своє», увы, не единственный критерий правильного социального поведения. Показательно, что эти чиновники только усилили советскую сельсколюбивую риторику и начали непримиримую борьбу с горожанами, прежде всего с целью не допустить их к управлению страной. Были созданы некие критерии лояльности новому государству, слеплен образ «правильного» украинца, подражать которому здравомыслящий человек не мог, во всяком случае, трезвым. В результате горожане оказались отрезанными от управления новой Украиной, в них всячески лелеяли равнодушие и скептицизм. Все это время крестьяне благополучно присваивали все, что «выросло само», и даже те из них, кто искренне негодовал по этому поводу, на самом деле мыслили категориями огородного сторожа, который, в силу обстоятельств, ничего не может поделать с хулиганами, ворующими «добро».
Вторая наша революция может стать первым этапом возвращения горожан, причем, заметим, в основном горожан новых, т.е. молодежи, сформировавшейся после независимости и не испытавшей разочарования и отторжения со стороны украинского государства. Поэтому нет ничего удивительного в том, что киевская власть, пока еще не очень городская по своему духу, подвергается атакам со стороны бывших революционеров. Это естественный процесс, который должен закончиться тем, что власть перейдет к людям, знающим, как пользоваться лифтом. И последнее — разумеется, вышеизложенные схемы не являются плодом чьего-то злого умысла или каким-то заговором. Это результат естественных процессов — совпадения интересов, следования одним и тем же жизненным ценностям и представлениям о мире.
Владимир ЗОЛОТОРЕВ, «Контракты»,
www.kontrakty.com.ua
Почему «селюкам» в Киеве жить хорошо?
Відповісти з цитуванням
Bookmarks