Писатель и регулярность.
Один очень талантливый и честный писатель—назовем его для краткости П.—жил уединенно, в пещере, на вершине горы. Он был очень умен и не нуждался в людях, предпочитая разговоры с птицами, ручьями и ветрами. Писатель ни о чем не думал специально, поэтому его книги рождались словно бы сами собой и были свободны и мудры, как птицы или ветер.
Так он и жил—спокойно и свободно,—пока в один из дней на пороге его пещеры не появился некто с козлиной бородкой, в клетчатом костюме: «Я книгоиздатель».
— Вы пишете одну вещь гениальнее другой, ваши книги напоминают древние пророчества,—говорил он.—«Чапаев и пустота», «Жизнь насекомых»! «Дженерейшн Пи»!!! Какой уровень обобщений! А глубина! Наконец, талант! И этот талант должен быть вознагражден. Вы заслужили это! Мы предлагаем вам заключить договор—на следующие пять книг, которые вы напишете. Причем писать вы, как и прежде, будете, о чем захотите. Мы можем издать под именем П. даже телефонный справочник—и люди все равно это купят и будут цитировать! Единственное, чего мы, земные люди, от вас хотим—регулярности,—вкрадчиво сказал издатель.—По роману в год, а? Это ведь необременительный ритм для великого писателя? Кстати, вот гонорар. Уже с вычетом налогов.
Это была астрономическая сумма: столько еще ни одному хорошему писателю в тех краях не платили. «Мне ведь не предлагают продать душу,—подумал П.—Меня ничем не ограничивают—только сроками. Разве могут сроки заставить меня писать хуже? За год точно придет какая-нибудь хорошая мысль! А деньги… Они портят только глупцов, а все эти рассказы—о том, что писатель должен быть не очень сыт—это просто смешно и глупо!»
… Внешне жизнь писателя с тех пор почти не изменилась: он продолжал жить в пещере, зорко наблюдая за происходящим внизу при помощи появившихся у него интернета и телевизора. Еще писатель нанял молдавских гастарбайтеров сделать в пещере евроремонт и второй этаж и поставить в пещере евроокна. П. был честным человеком и поначалу решил написать нечто, по крайней мере, не худшее, чем прежде. С той поры П. целыми днями усиленно думал над новой книгой, но ничего путного в голову почему-то не приходило. Вместо этого П. вдруг с тревогой стал замечать, как быстро летит время. Раньше П. это не заботило—он пребывал в вечной Пустоте, в нирване, где земное время не имело значения; но теперь мысли о сроке сдачи книги в издательство все чаще нарушали его внутренний покой. Чем больше П. думал о сроках—тем менее думал о вечном; теперь шум ручья и гул ветра только сбивали его, поэтому он провел в пещере звукоизоляцию, но ничего не помогало.
… Примерно за месяц до срока сдачи книги писатель вдруг рассердился на себя и подумал: «Раз ничего нового не лезет в голову—почему бы тогда не написать анекдот, нечто в высшей степени легкое и веселое? И высмеять заодно и читателей, и издателей. Дать им то, чего они от меня хотят!
Легкое скольжение по поверхности мысли, с цитированием философов и критикой буржуазного общества. Вот взять хотя бы модные слова «дискурс» и «гламур» и добавить туда немного ФСБ—люди это любят. И приправить измененным сознанием—то есть всем тем, что у меня уже было в прошлых романах. Одну книгу—про оборотней в погонах. Другую—про передел собственности. Третью—про нефть. А олигархи и эфэсбэшники будут там для смеха говорить про метафизику и сингулярность… Ха-ха-ха. И все попеременно будут превращаться из бабочек в майоров ФСБ, а из майоров ФСБ в светящийся разум, который зовут Алла Борисовна Иштар. А этот разум будет наблюдать за зелеными человечками, которые на самом деле наблюдают за нами. И вся недолга. Точнее, и вся пустота…
И такие книги начали появляться—с регулярностью раз в год. Они были, словно конструктор со множеством одних и тех же деталек, из которых П., словно фокусник, собирал то вертолет, то паровоз. Этот литературный конструктор продавался все успешнее; писатель с ловкостью насыщал свои книги вампирами, громоздил трехуровневые пентхаусы духа, смело и умно вышучивал богему, интеллектуалов и властную вертикаль. Все это жутко смешно и очень остро—причем с не меньшим восторгом над этим смеялись и в самой Красной Башне, где верховные правители тоже читали писателя П. «Ну он дает! Как остро! Он играет с огнем!»—и издавали все это тиражами от 150 и выше тысяч.
Пятая по счету и последняя по договору книга писателя под названием «П5», —вообще была квинтэссенцией всех его прежних книг: немного Пустоты и гаишников, мистики денежных знаков и критики власти через Хайдеггера, много шуток насчет встающей с колен государственности с последующим уже привычным превращением героев в насекомых,—и все это с элементами гомоэротики. И напоследок конечно же небольшая суфийская притча.
«Господи, как поглупели люди,—тихо хохотал писатель, когда последняя книга была отдана издателю.—Я-то думал, что им нужна литература, а для них сегодня главное, чтобы книги П. выходили регулярно. И чтобы ФСБ упоминалось через страницу. Люди разучились понимать, что такое литература, и бессмысленно их переубеждать. Люди всерьез думают, что в этих книгах заложены какие-то сверхсмыслы—а на самом деле это просто эквилибристка ума, я просто играю с ними, как кошка с мышкой… Они будут говорить, что «П. исписался» или что «П. взял новую вершину», в то время как я просто раз в год шучу над читателем, кормя его одним и тем же, одним и тем же…» Незримо присутствуя рядом и слыша это, существо с козлиной бородкой также тихо хохотало над самим писателем.
… Тем временем внизу, в мире людей, ширились слухи: одни считали, что книги давно уже пишет не сам П., а некий его талантливый подражатель. Другие были уверены, что вместо П. его книги пишет некая неуловимая Пустота. Читатели П. были пророчески правы—на месте литератора П. давно уже зияла одна огромная, всепоглощающая Пустота.
(c) Огонёк
Відповісти з цитуванням
Допис від Додик
Каждый решает для себя сам.
Bookmarks