За справами ледве не забув про дату, яка варта пам"яті й поваги. 2 жовтня 1990 р. почалося легендарне тепер студентське голодування. Я приєднався до нього в, як потім виявилося, в останні дні. Зберігся листок паперу з номером учасника ("аусвайс") та шматок фотографії, де на одному з наметів майорить грузинський прапор. Спогади писати ще зарано, але от свого часу згадалося:

"...В начале октября 1990-го года я, как и все прогрессивное украинское студенчество был на «картошке». Помогал колхозникам убирать урожай – на полях Николаевщины (помидоры, баклажаны, лук). О том, что в те дни происходило в Киеве, а точнее – на площади Октябрьской революции (майданом Независимости она станет позже), понятия не имели. Пока не позвонила моя мама. Мол, дома все нормально, только вот студенты собрались на площади, разбили палатки и чего-то хотят от властей. Я попросил узнать – чего именно. Через день мы уже обсуждали подробности требований голодающих студентов из УСС (Украинский студенческий союз) и СБ («Студентське Братство») – отставка премьер-министра Масола, служба украинских юношей только на территории республики, т.е. вдали от «горячих точек», национализация имущества партии и комсомола и т.д.

Еще через пару дней я упросил замдекана отпустить меня с сельхозработ домой «по семейным обстоятельствам». Заехал домой, поговорил с мамой, взял теплых вещей, перекусил (предстояла ведь голодовка!) и махнул на площадь. Хлопцы из охраны палаточного лагеря отнеслись ко мне вполне дружелюбно, посмотрели студенческий билет и пропустили на территорию. Оказалось, что из Николаева я был первый… Ближе к вечеру выделили мне место в палатке.

Уже потом в «Радянській Україні» много писали, что де студенты забирались на ночь в палатки и трескали в обе щеки тушенку со сгущенкой, купленные на щедрые подачки "националистов из диаспоры". Бред. Во-первых, мы были сознательной молодежью и перестали бы себя уважать, изобразив только видимость голодовки. К тому времени прошло уже две недели с ее начала и я еще застал тех, кто начинал – затуманенный взгляд, потрескавшиеся губы… Затем этих ребят – Мишу Свистовича, Люду Баранник и многих других – чуть ли не силой выводили из акции. Организаторам важно было заставить власть выполнить требования и не погубить товарищей.

В один из вечеров было объявлено, что некто в лагере заложил взрывчатку. Тогда к таким вещам относились еще очень серьезно. С одной стороны, мы понимали, что власти хотят нас заставить покинуть майдан, а, с другой, после кровавых событий в Тбилиси, Баку, Карабахе шутить не хотелось. В итоге был достигнут компромисс. Все голодающие отступили за спину гранитных истуканов, изображавших рабочего, матроса, крестьянина и Владимира Ульянова-Ленина. Охрана осталась на месте – они легли на холодный октябрьский гранит, сцепившись за руки…

К счастью, ничего опасного люди с металлоискателями не нашли. Кроме остывающих алюминиевых бидонов с кипятком и несладким настоем лекарственных трав. Которые мы, собственно говоря, и пили. С тех пор я все эти ромашки-зверобои ненавижу..."
http://www.ljplus.ru/img3/v/a/vaxo/tabir.jpg
http://www.ljplus.ru/img3/v/a/vaxo/tabir3.jpg
http://www.ljplus.ru/img3/v/a/vaxo/tabir4.jpg
http://www.ljplus.ru/img3/v/a/vaxo/tabir2.jpg
http://www.ljplus.ru/img3/v/a/vaxo/Marek.jpg
Вахтанг Кипиани