Диалог христианина с атеистом

[Vedma]

Lurga, Одна для четных дней, другую читаешь по нечетным.

[КАРАБАС-БАРАБАС]

Бертран Рассел.
Почему я не христианин. Издана отдельной брошюрой в 1927 году: Russell В. Why I Am Not a Christian. London: Watts & Co, 1927. Первоначально - лекция, прочитанная 6 марта 1927 г. в помещении ратуши Баттерси по инициативе Южно-Лондонского отделения Национального светского общества. Перевод на русский язык выполнен И. 3. Романовым. См.: Рассел Бертран "Почему я не христианин". Москва, 1958.

Тема моей сегодняшней лекции вам уже известна из речи председателя - "Почему я не христианин". Пожалуй, с самого начала было бы хорошо сделать попытку разобраться в значении слова "христианин". Дело в том, что в наши дни великое множество людей пользуется этим словом в весьма неопределенном смысле. Некоторые люди имеют в виду под христианином всего лишь человека, старающегося вести добропорядочный образ жизни. В таком смысле, на мой взгляд, христиане нашлись бы во всех сектах и религиях; но мне кажется, что это неправильный смысл слова, хотя бы потому, что из него вытекает, будто люди, которые не являются христианами - все буддисты, конфуцианцы, мусульмане и так далее, - не стараются вести добропорядочный образ жизни. Для меня слово "христианин" вовсе не означает человека, старающегося в меру своих возможностей жить честно. Я полагаю, что, прежде чем получить право называться христианином, вы должны разделять известное количество определенных верований. Правда, ныне слово "христианин" утратило то полнокровное значение, какое оно имело во времена св. Августина и св. Фомы Аквинского [1]. В те дни, когда человек заявлял, что он христианин, все знали, что именно он хочет этим сказать. Быть христианином значило принимать всю совокупность строжайшим образом определенных религиозных представлений и верить в каждую крупицу этих религиозных представлений со всей силой своего убеждения.

ЧТО ТАКОЕ ХРИСТИАНИН?
Ныне совсем не то. Нам приходится быть несколько более неопределенными в своем понимании христианства. И все-таки я полагаю, что можно назвать два разных пункта, принятие которых совершенно обязательно для всякого, кто называет себя христианином. Первый пункт - догматического порядка - заключается в том, что вы должны верить в бога и бессмертие. Если вы не верите в эти две вещи, то, по моему мнению, вы не вправе называться христианином. Во-вторых, как явствует из самого слова "христианин", вы должны разделять известного рода веру в Христа. Ведь мусульмане, к примеру, тоже верят в бога и бессмертие, тем не менее христианами они называть себя не станут. Мне думается, что, как минимум, вы должны разделять веру в то, что Христос был если и не божественной личностью, то по крайней мере самым лучшим и мудрейшим из людей. Если вы не склонны разделять эту веру в Христа, то, на мой взгляд, вы не имеете никакого права называться христианином. Существует, конечно, и иной смысл слова "христианин", который вы находите в "Календаре" Уитекера [2] да в книжках по географии, где утверждается, что население земного шара делится на христиан, мусульман, буддистов, идолопоклонников и так далее; в этом смысле мы все христиане. Книжки по географии рассматривают нас скопом, но это чисто географический смысл слова, который, я полагаю, мы можем просто не принимать во внимание. Поэтому, задавшись целью объяснить вам, почему я не христианин, я считаю себя обязанным объяснить вам две разные вещи: во-первых, почему я не верю в бога и бессмертие и, во-вторых, почему я не считаю Христа самым лучшим и мудрейшим из людей, хотя я и признаю за ним весьма высокую степень нравственной добродетели.
Если я смог принять столь эластичное определение христианства, то этим я обязан исключительно тем плодотворным усилиям, которые были предприняты неверующими в прошлом. Как я уже указывал, в старину понятие христианства имело гораздо более полнокровный смысл. Например, оно включало в себя веру в ад. Вера в вечный адский огонь до самого недавнего времени составляла необходимую часть христианского вероучения. В нашей стране, как вы знаете, вера в ад перестала считаться необходимой частью христианского вероучения в силу постановления Тайного совета [3] Правда, архиепископ Кентерберийский и архиепископ Йоркский не признали этого постановления, но в нашей стране официальная религия устанавливается законами, принимаемыми парламентом, и потому Тайному совету удалось взять верх над их светлостями и вера в ад перестала считаться обязательной для христиан. Вот почему я не стану настаивать на том, что христианин непременно должен верить в ад.

СУЩЕСТВОВАНИЕ БОГА
Переходя к вопросу о существовании бога, я должен заметить, что это - большой и серьезный вопрос, и если бы я вздумал разобрать его хоть сколько-нибудь должным образом, то мне пришлось бы продержать вас здесь до второго пришествия. Так что вам придется извинить меня, если я коснусь его в несколько общей форме. Как вам, конечно, известно, католическая церковь установила в качестве догмы, что существование бога может быть доказано одним разумом, без помощи откровения. Это несколько странная догма, но тем не менее она является одной из ее догм. Ввести эту догму католическую церковь вынудило следующее обстоятельство. Одно время вольнодумцы завели привычку утверждать, что можно привести множество аргументов, при помощи которых один разум в состоянии опровергнуть существование бога; для католической же церкви существование бога, разумеется, было вопросом веры. Вольнодумцы принялись рьяно разрабатывать такие аргументы и доводы, и католическая церковь почувствовала, что этому надо положить конец. Оттого-то она и установила, что существование бога может быть доказано одним разумом, без помощи откровения, и ей пришлось выработать аргументы, которые, как она полагала, доказывают существование бога. Аргументов таких, понятно, довольно много, но я остановлюсь лишь на нескольких.

АРГУМЕНТ ПЕРВОПРИЧИНЫ
Пожалуй, проще и легче всего разобраться в аргументе первопричины. Приверженцы христианства утверждают, что все, что мы видим в этом мире, имеет причину; идя по причинной цепи все дальше и дальше вглубь, вы непременно должны прийти к первопричине, и этой-то первопричине вы и присваиваете имя бога. В наши дни, как мне представляется, аргумент первопричины не пользуется особенно большим авторитетом прежде всего потому, что само понятие причины стало далеко не таким, каким оно было в прошлом. Понятие причины подверглось атакам философов и людей науки и ныне уже не обладает той жизненностью, какой оно отличалось в прошлом; но и помимо этого вы можете убедиться в том, что аргумент, согласно которому должна существовать первопричина, является совершенно несостоятельным.
Признаюсь, что, когда я был еще молодым человеком и весьма серьезно ломал себе голову над этими вопросами, я долгое время принимал аргумент первопричины, пока однажды (мне было тогда 18 лет) не прочел "Автобиографию" Джона Стюарта Милля [4], где наткнулся на следующее место: "Отец объяснил мне, что на вопрос: "Кто меня сотворил?" - нельзя дать ответ, ибо это немедленно повлекло бы за собой новый вопрос: "А кто сотворил бога?" Это необычайно простое место убедило меня, и до сих пор я пребываю в убеждении, что аргумент первопричины является ложным. В самом деле, если все должно иметь причину, то должен иметь причину и бог. Если же может существовать нечто, не имеющее причины, то этим нечто сама природа может быть ничуть не хуже бога, так что аргумент первопричины абсолютно недействителен.
По своей природе аргумент первопричины ничем не отличается от воззрения того индуса, который считал, что мир покоится на слоне, а слон - на черепахе; когда же индуса спрашивали: "А на чем же держится черепаха?" - тот отвечал: "Давайте поговорим о чем-нибудь другом". И впрямь, аргумент первопричины ничуть не лучше ответа, данного индусом. Ведь нет никаких оснований считать, что мир не мог возникнуть без причины; с другой стороны, нет никаких оснований считать, что мир не мог существовать вечно. Нет никаких оснований предполагать, что мир вообще имел начало. Представление о том, что вещи обязательно должны иметь начало, в действительности обязано убожеству нашего воображения. Поэтому, пожалуй, мне нет нужды более тратить время на разбор аргумента первопричины.

АРГУМЕНТ ЕСТЕСТВЕННОГО ЗАКОНА
Далее, весьма широкое распространение получил аргумент естественного закона. Особой популярностью этот аргумент пользовался на протяжении всего XVIII столетия, главным образом под влиянием сэра Исаака Ньютона и его космогонии. Люди заметили, что планеты вращаются вокруг Солнца в соответствии с законом тяготения. И люди решили, что происходит это вследствие того, что бог повелел планетам двигаться именно таким образом, а не иначе. Это было, разумеется, в высшей степени удобное и простое объяснение, которое избавляло людей от заботы смотреть глубже, чтобы дойти до объяснения самого закона тяготения. В настоящее время мы объясняем закон тяготения довольно сложным способом, который был введен Эйнштейном.
В мои намерения не входит читать вам лекцию о законе тяготения, как он был истолкован Эйнштейном, ибо это тоже отняло бы у нас много времени. Для наших целей достаточно сказать, что в нашем распоряжении нет больше понятия естественного закона в том виде, в каком оно существовало в ньютоновской системе, в которой по какой-то непостижимой причине природа вела себя всегда одинаково. Ныне мы обнаруживаем, что очень многое из того, что мы считали естественными законами, на самом деле оказывается человеческими условностями. Вы знаете, что даже в отдаленнейших глубинах звездного пространства три фута всегда составляют ярд. Это, вне всякого сомнения, весьма примечательный факт, но вы вряд ли назовете его законом природы. А к той же категории относится очень многое из того, что рассматривалось прежде в качестве законов природы.
С другой стороны, в тех случаях, когда вам удается получить какие-либо познания относительно того, как в действительности ведут себя атомы, вы обнаруживаете, что они в гораздо меньшей степени подчинены закону, чем это представлялось людям ранее, и что законы, к которым вы приходите, являются статистическими средними именно такого типа, в основе которого лежит случай. Всем вам известно, что существует закон, согласно которому при бросании костей двойная шестерка выпадает только в одном примерно случае из тридцати шести, и мы не усматриваем в этом доказательство того, что падение костей регулируется чьей-то волей; как раз наоборот, если бы двойная шестерка выпадала всякий раз, тогда мы сочли бы, что чья-то воля регулирует падение костей. К этому типу и принадлежат в своем большинстве законы природы. Они являются статистическими средними того типа, который выводится на основании законов случая; и данный факт делает всю эту историю с естественным законом гораздо менее убедительной, чем это представлялось в прошлом. Но и совершенно независимо от данного факта, отражающего преходящее состояние науки, которое может завтра измениться, вся идея о том, что естественные законы предполагают наличие законодателя, обязана своим возникновением смешению естественных и человеческих законов.
Человеческие законы являются предписаниями, повелевающими вам следовать определенной линии поведения, которую вы можете избрать для себя, но можете и отвергнуть; естественные же законы являются описанием того, как в действительности ведут себя вещи. И так как они являются просто описанием того, как в действительности ведут себя вещи, вы не можете утверждать, что должен существовать некто, предписавший им вести себя таким образом, ибо уже одно предположение об этом выдвигает перед нами вопрос: "А почему бог предписал именно эти законы, а не другие?" Если вы отвечаете, что он это сделал просто по своей доброй воле и без всякой причины, то тогда вы обнаруживаете, что существует нечто, не подчиненное закону, и, таким образом, ваша цепь естественного закона оказывается прерванной. Если же вы отвечаете, как отвечают более правоверные богословы, что во всех тех законах, которые бог предписал, он имел причину предписать именно эти законы, а не другие (причина эта, конечно, заключалась в том, чтобы сотворить наилучшую Вселенную, хотя вам никогда и в голову не придет, что она похожа на наилучшую Вселенную), - словом, если имелась причина для тех законов, которые бог предписал, то в таком случае сам бог был подчинен закону. Следовательно, вы ничего не выгадываете от того, что ввели бога в качестве посредника. Вы приходите, по существу, к признанию закона, независимого от божественных установлений и предшествующего им, и допущение бога бьет мимо цели, так как он не является конечным законодателем.
Короче говоря, весь этот аргумент относительно естественного закона больше не имеет той силы, какой он обладал в прошлом. В своем обзоре аргументов я рассматриваю их во времени. С течением времени аргументы, используемые для доказательства существования бога, меняют свой характер. На первых порах они были незыблемыми интеллектуальными аргументами, воплощающими известные, вполне определенные заблуждения. Когда же мы подходим к Новому времени, они становятся менее почтенными в интеллектуальном отношении и все больше и больше отмеченными печатью своеобразной морализующей неопределенности.


АРГУМЕНТ ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТИ
Следующая ступень в указанном процессе приводит нас к аргументу целесообразности. Всем вам известно, в чем заключается этот аргумент: все в мире устроено таким образом, чтобы мы могли в нем жить; а если бы мир был устроен хоть немного иначе, то мы не смогли бы в нем жить. Именно в этом состоит аргумент целесообразности. Порой он принимает довольно курьезные формы; например, можно услышать, что кролики потому имеют белые хвосты, чтобы в них легче было целиться. Не знаю уж, как оценили бы этот аргумент сами кролики. Аргумент целесообразности является удобной мишенью для насмешек. Всем вам известна острота Вольтера, что, по-видимому, нос был предназначен для того, чтобы на нем могли держаться очки. Правда, позднее выяснилось, что подобные насмешки не так уж метки, как это могло казаться в XVIII столетии, ибо со времени Дарвина мы стали гораздо лучше понимать, почему живые существа приспособлены к окружающей их среде. Дело вовсе не в том, что среда была создана таким образом, чтобы соответствовать живым существам; наоборот, сами живые существа изменились так, чтобы соответствовать окружающей их среде, и именно это является основой приспособления. Никакой целесообразности это не доказывает.
Когда начинаешь вдумываться в аргумент целесообразности, то просто диву даешься, как люди могут поверить, будто наш мир, со всеми вещами, в нем находящимися, со всеми его изъянами, является самым лучшим, что только смогло создать всемогущество и всеведение на протяжении миллионов лет. Я действительно не могу поверить этому. Неужели вы думаете, что если бы вас наделили всемогуществом и всеведением да еще дали бы в придачу миллионы лет, чтобы совершенствовать созданный вами мир, то вы не смогли бы создать ничего лучшего, чем ку-клукс-клан, фашисты или м-р Уинстон Черчилль? Право, на меня не производят большого впечатления те люди, которые заявляют: "Взгляните на меня: я такое великолепное творение, что во Вселенной непременно должна существовать целесообразность". На меня великолепие этих людей не производит особенно большого впечатления. Вот почему я полагаю, что в действительности аргумент целесообразности является весьма и весьма убогим аргументом. К тому же если вы принимаете обычные законы науки, то вы должны допустить, что в конце концов человеческая жизнь и вообще жизнь на нашей планете прекратится: земная жизнь - всего лишь вспышка; она - ступень в процессе упадка Солнечной системы; на определенной ступени упадка образуются такие температурные и иные условия, которые благоприятны для протоплазмы, и на короткое время в Солнечной системе возникает жизнь. Луна являет вам то состояние, к которому движется Земля, - нечто мертвое, холодное и безжизненное.
Мне возражают, что это угнетающий взгляд, а порой люди еще добавляют, что если бы они согласились с подобным взглядом, то после этого жизнь для них стала бы невыносимой. Не верьте этому; это совершеннейшая чепуха. На самом деле никто не станет особенно волноваться из-за того, что должно случиться через миллионы лет. Если даже иным и кажется, что они всерьез волнуются из-за этого, то на самом деле они обманывают сами себя. Люди волнуются из-за чего-то гораздо более земного, или они просто страдают несварением желудка; но в действительности никто не станет серьезно отчаиваться при мысли о чем-нибудь таком, что должно случиться с нашим миром через миллионы и миллионы лет. Вот почему, соглашаясь с тем, что предположение о неизбежности гибели жизни на самом деле является мрачным взглядом (по крайней мере, мне кажется, что мы вправе так утверждать, хотя порой, когда я принимаюсь размышлять над тем, какое употребление люди делают для своих жизней, этот взгляд представляется мне чуть ли не утешением), я не могу в то же время признать, что это такой взгляд, который делает жизнь невыносимой. Он просто побуждает вас обратить свое внимание на другие вещи.

НРАВСТВЕННЫЕ АРГУМЕНТЫ В ПОЛЬЗУ СУЩЕСТВОВАНИЯ БОГА
Теперь мы снижаемся еще на одну ступеньку в том, что я называю интеллектуальным сошествием (intellectual descent), проделанным теистами в их аргументации, и приходим к тому, что называют нравственными аргументами в пользу существования бога. Все вы, конечно, знаете, что в старину были в ходу три интеллектуальных аргумента в пользу существования бога и что все они были опровергнуты Иммануилом Кантом в его "Критике чистого разума"; но стоило ему опровергнуть эти аргументы, как он тут же сочинил новый аргумент, нравственного порядка, и совершенно уверовал в него. Кант был похож на многих людей: в интеллектуальных вопросах он был человеком скептического склада, но в вопросах нравственных он безоговорочно принимал на веру все понятия, усвоенные с молоком матери. Этот пример служит иллюстрацией настойчиво подчеркиваемого психоаналитиками факта, что идейные ассоциации, возникшие у людей в самом раннем детстве, оказывают на нас гораздо большее влияние, чем идейные ассоциации, возникшие в более поздние годы.
Итак, как я уже сказал, Кант сочинил новый, нравственный аргумент в пользу существования бога, и аргумент этот в различных формах пользовался необычайной популярностью на протяжении всего XIX столетия. Формы, которые принимает нравственный аргумент, весьма многообразны. Одной из них является утверждение, что если бы бога не существовало, то не было бы ни добра, ни зла. Меня в данный момент не интересует, есть ли вообще различие между добром и злом или такого различия нет: это вопрос другой. Меня интересует следующее. Если вы совершенно убеждены, что различие между добром и злом имеется, то тогда вы оказываетесь перед новой проблемой. Обязано ли это различие своим существованием божественному установлению или нет? Если оно обязано своим существованием божественному установлению, в таком случае для самого бога нет различия между добром и злом, и, следовательно, утверждение, что бог добр, утрачивает всякий смысл. Если же вы склонны утверждать, как утверждают богословы, что бог добр, тогда вам придется признать, что добро и зло имеют какое-то значение, которое не зависит от божественного установления, ибо божественные установления являются добрыми, а не злыми независимо от того обстоятельства, что они исходят от бога. Но если вы склонны признать это, тогда вам придется признать и то, что своим возникновением добро и зло обязаны не одному только богу. Разумеется, вы можете, если вам угодно, заявить, что существовало верховное божество, которое отдавало повеления богу, сотворившему этот мир; или вы можете принять воззрение, которого придерживались некоторые гностики, - воззрение, часто представлявшееся мне весьма убедительным, что на самом деле известный нам мир был сотворен дьяволом в тот момент, когда бог спал. В пользу этого воззрения можно привести немало доводов, и не мое дело их опровергать.

АРГУМЕНТ ИСКУПЛЕНИЯ НЕСПРАВЕДЛИВОСТИ
Нравственный аргумент принимает и иную, весьма любопытную форму, которая сводится к следующему: приверженцы христианства утверждают, что существование бога необходимо для того, чтобы утвердить в мире справедливость. В известной нам части Вселенной царит великая несправедливость; часто праведные люди страдают, а порочные преуспевают, и не знаешь, по поводу чего больше сокрушаться; но если вы хотите, чтобы справедливость восторжествовала во всей Вселенной, то вы должны допустить существование загробной жизни, где равновесие жизни, прожитой здесь, на земле, окажется восстановленным. Таким образом, приверженцы христианства заявляют, что должен существовать бог и должны существовать рай и ад, чтобы в конечном счете справедливость могла восторжествовать.
Это весьма любопытный аргумент. Если взглянуть на дело с научной точки зрения, то придется сказать: "В конце концов, я знаю только этот мир. Об остальной Вселенной я ничего не знаю, но, насколько вообще можно рассуждать о вероятном, следует заключить, что, наверное, этот мир является великолепным образцом, и раз здесь царит несправедливость, то, по всей вероятности, несправедливость царит и повсюду". Представьте себе, что вы получили корзину апельсинов, раскрыли ее и обнаружили, что весь верхний слой апельсинов сгнил; ручаюсь, что вы не станете рассуждать: "Внизу апельсины должны быть хорошими, чтобы восстановить равновесие". Нет, вы решите: "Наверное, вся корзина никуда не годится"; и именно таким в действительности будет ход рассуждений научно мыслящего человека о Вселенной. Он решит: "Здесь, в этом мире, мы обнаруживаем много несправедливого, и это дает нам основание предположить, что справедливость не правит в мире; следовательно, данный факт служит нравственным аргументом против существования божества, а не в пользу его существования". Я, конечно, знаю, что в действительности принимать христианство людей побуждают вовсе не те интеллектуальные аргументы, о которых я беседовал с вами. Причины, которые в действительности побуждают людей верить в бога, вообще не имеют ничего общего с интеллектуальными аргументами. Большинство людей верит в бога просто потому, что эту веру в них вдалбливали с младенческих лет, и это - главная причина.
Другой могущественнейшей причиной, на мой взгляд, является желание иметь ангела-хранителя, своеобразное чувство, что у тебя есть старший брат, который позаботится о тебе. Это чувство играет весьма серьезную роль в том, что оказывает влияние на стремление людей верить в бога.


ЛИЧНОСТЬ ХРИСТА
Теперь я хочу сказать несколько слов по теме, которой, как мне часто казалось, рационалисты уделяют явно недостаточное внимание, а именно по вопросу о том, был ли Христос самым лучшим и мудрейшим из людей. Обычно считается само собой разумеющимся, что в этом вопросе все мы должны быть согласны - да, был. Но я думаю иначе. Я полагаю, что найдется очень много пунктов, в которых я соглашаюсь с Христом гораздо больше, чем люди, исповедующие христианство. Не думаю, чтобы я смог следовать за Христом до конца, но я смог бы следовать за ним значительно дальше, чем может это сделать большинство людей, исповедующих христианство. Вы помните, что он сказал: "...не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую..." (Мф 5:39). Слова Христа не выражали какой-либо новой заповеди или нового принципа. Лао-цзы и Будда применяли этот принцип лет за 500 или 600 до Христа, но разве христиане принимают этот принцип на деле?
Я нисколько не сомневаюсь, например, что нынешний премьер-министр [5] является самым искренним христианином, и все же я никому из вас не посоветовал бы пойти и ударить его по одной щеке. Вы смогли бы убедиться, я уверен, что, по его мнению, Христос придавал этим словам переносный смысл. Имеется и другой пункт, который мне кажется прямо-таки великолепным. Вы помните, что Христос сказал: "Не судите, да не судимы будете" (Мф 7:1). А пользовался ли этот принцип популярностью в судах христианских стран? Не думаю, чтобы вам удалось это обнаружить.
Я лично уже в свое время знавал немало судей, которые являлись самыми ревностными христианами, но ни одному из них даже в голову не приходило, что в том, что они делали, они поступали вопреки христианским принципам. А потом Христос говорит: "Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся" (Мф 5:42). Это очень хороший принцип.
Ваш председатель предупредил вас, что мы собрались сюда не для того, чтобы заниматься обсуждением политических вопросов. И все же я не чувствую возможности удержаться от замечания, что на последних всеобщих выборах борьба разгорелась как раз по вопросу о том, как желательно было бы отвратиться от хотящего занять у тебя. Поневоле начинаешь думать, что партии либералов и консерваторов в нашей стране составлены из людей, которые не согласны с учением Христа, ибо они в этом случае, несомненно, самым решительным образом отвратились.
Я могу сослаться еще на одну заповедь Христа, которая, на мой взгляд, заслуживает всяческого одобрения, но я что-то не вижу, чтобы она пользовалась особой любовью среди некоторых из наших христианских друзей. Христос говорит: "...если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим..." (Мф 19:21). Это великолепнейшая заповедь, но, как я уже сказал, в жизни ей не очень-то следуют.
Все это, на мой взгляд, прекрасные заповеди, хотя жить согласно этим заповедям несколько трудновато. Я не хочу сказать, что сам живу согласно этим заповедям; но, в конце концов, я не ставлю перед собой подобной цели, да и спрос с меня другой, нежели с христианина.
ИЗЪЯНЫ В УЧЕНИИ ХРИСТА
Отдав должное этим великолепным заповедям, я перехожу к некоторым пунктам, в которых, на мой взгляд, нельзя усмотреть ни высочайшей мудрости, ни величайшей благости Христа, которые ему приписываются в евангелиях. В данной связи я могу заметить, что мы не заняты исторической проблемой. Исторически вообще весьма сомнительно, существовал ли когда-либо Христос; если же он существовал, то о нем мы ничего не знаем. Таким образом, я не занимаюсь сейчас исторической проблемой, которая является необычайно трудной проблемой. Я занят тем Христом, который изображен в евангелиях, принимая евангельский рассказ, как он есть; и здесь мы находим ряд вещей, которые отнюдь не свидетельствуют об особой мудрости Христа.
Начну с того, что Христос, несомненно, считал, что его второе пришествие произойдет в облаках славы еще до того, как смерть унесет всех людей, живших в его время. Это доказывают очень многие места из евангельских текстов. Например, Христос говорит: "...не успеете обойти городов израилевых, как приидет сын человеческий" (Мф 10:23). И еще он говорит: "...есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят сына человеческого, грядущего в царствии своем" (Мф 16:2; есть много и других мест, из которых совершенно ясно, что Христос верил в то, что его второе пришествие произойдет еще при жизни многих живших в то время людей. Веру эту разделяли и ранние последователи Христа, и она составляла основу многих элементов его нравственного учения. Когда Христос говорил: "Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне" (Мф 6:34) - и другие подобные вещи, им двигало в весьма значительной мере убеждение, что второе пришествие произойдет в самом скором времени и что все обыденные, мирские дела не стоят и ломаного гроша.
Мне самому доводилось знавать некоторых христиан, которые верили, что наступление второго пришествия близко. Так, я знал одного приходского священника, который до смерти напугал свою паству, сказав перед ней, что не сегодня-завтра непременно наступит второе пришествие; правда, его прихожане вполне утешились, когда увидели, что он сажает в своем саду деревья. Но ранние христиане на самом деле верили в это и воздерживались от таких вещей, как посадка деревьев в своих садах, ибо они действительно восприняли от Христа веру в близкое наступление второго пришествия. Ясно, что в данном отношении Христос не был столь мудр, как некоторые иные люди, а уж о высочайшей мудрости его и вовсе говорить не приходится.

МОРАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА
Вопрос о личности Христа надо рассмотреть и в нравственном плане. В нравственном облике Христа имеется, на мой взгляд, один весьма серьезный изъян, и заключается он в том, что Христос верил в ад. Я не могу представить себе, чтобы какой-нибудь человек, действительно отличающийся глубокой человечностью, мог верить в вечную кару. А Христос, как он изображен в евангелиях, несомненно, верил в вечное наказание, и мы неоднократно находим места, в которых он исполнен мстительной злобы против людей, не желавших слушать его проповеди, отношение к инакомыслящим, которое отнюдь не является необычным у проповедников, но которое несколько умаляет величие такой исключительной личности, как Христос. Вы не обнаружите подобного отношения к инакомыслящим, например, у Сократа. Сократ относился к людям, не желавшим его слушать, добросердечно и снисходительно; и такое отношение представляется мне гораздо более достойным поведением для мудреца, чем гнев. Вероятно, вы все помните, что говорил Сократ перед своей смертью и что он всегда говорил, обращаясь к людям, расходившимся с ним во мнениях.
А в евангелиях вы найдете, что Христос говорил: "Змии, порождения ехиднины! как убежите вы от осуждения в геенну?" (Мф 23:33). Эти слова были обращены к людям, которые не приходили в восторг от его проповедей. Это никак нельзя, по-моему, признать наилучшим тоном, а в евангелиях есть очень много подобных мест об аде. И прежде всего, разумеется, известное место о прегрешении против святого духа: "...если же кто скажет на духа святаго, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем" (Мф 12:32). Это место причинило миру неисчислимые страдания, ибо люди всех состояний и положений вбили себе в голову, что они совершили грех против святого духа, который не простится им ни в сем мире, ни в будущем. Я отнюдь, действительно, не думаю, чтобы человек, по своей природе наделенный в какой-то мере добротой, стал сеять подобные страхи и ужасы в нашем мире.
Далее Христос говорит: "Пошлет сын человеческий ангелов своих, и соберут из царства его все соблазны и делающих беззаконие и ввергнут их в печь огненную; там будет плач и скрежет зубов" (Мф 13:41-42); и он еще долго продолжает говорить относительно плача и скрежета зубов. Это повторяется во многих стихах, и для читателя становится совершенно очевидным, что Христос предвещает плач и скрежет зубовный не без некоторого удовольствия, иначе он не заводил бы об этом разговор так часто. Затем все вы, конечно, помните место про овец и козлов: как он в свое второе пришествие собирается отделить овец от козлов и сказать козлам: "...идите от меня, проклятые, в огонь вечный..." (Мф 25:41). А далее он снова говорит: "И если соблазняет тебя рука твоя, отсеки ее: лучше тебе увечному войти в жизнь, нежели с двумя руками идти в геенну, в огонь неугасимый, где червь их не умирает и огонь не угасает" (Мк 9:43-44). Эта тема тоже повторяется много раз. Я вынужден заявить, что вся эта доктрина, будто адский огонь является наказанием за грехи, представляется мне доктриной жестокости. Это доктрина, которая посеяла в мире жестокость и принесла для многих поколений человеческого рода жестокие муки; и Христос евангелий, если принять то, что рассказывают о нем его же собственные летописцы, несомненно, должен быть признан частично ответственным за это.
В евангелиях есть и другие, менее значительные вещи того же порядка. Возьмите пример с гадаринскими свиньями; вы, конечно, согласитесь со мной, что Христос не очень-то милосердно обошелся со свиньями, вселив в них бесов, так что стадо бросилось с крутизны в море. Вы должны помнить, что Христос был всемогущ и мог просто велеть бесам убираться на все четыре стороны; но он предпочел вселить их в свиней. А вот еще странный рассказ про смоковницу, который меня самого всякий раз совершенно озадачивал. Вы помните, что случилось со смоковницей. "Он взалкал; и, увидев издалека смоковницу, покрытую листьями, пошел, не найдет ли чего на ней; но, придя к ней, ничего не нашел, кроме листьев; ибо еще не время было собирания смокв. И сказал ей Иисус: отныне да не вкушает никто от тебя плода вовек! И... Петр говорит ему: Равви! посмотри, смоковница, которую ты проклял, засохла" (Мк 11:12-14,21). Это действительно весьма странный рассказ, ибо дело происходило в такое время года, когда смоквы еще не созревают, и дерево было совершенно неповинным. Словом, я решительно отказываюсь признать, что в вопросах мудрости или в делах добродетели Христос занимает такое же высокое место, как некоторые другие люди, известные нам из истории.
Мне думается, что я лично поставил бы Будду и Сократа в обоих этих отношениях выше Христа.


ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ ФАКТОР
Как я уже указывал, действительная причина того, почему люди принимают религию, на мой взгляд, не имеет ничего общего с доводами рассудка. Люди принимают религию из эмоциональных побуждений. Часто нас уверяют, что нападать на религию весьма пагубно, ибо религия делает людей добродетельными. Уверяли в этом и меня; но я что-то не примечал, чтобы дело происходило действительно так. Всем вам, несомненно, известно, как пародировал этот аргумент Сэмюэл Батлер [6] в своей книге "Возвращение в Едгин". Вы помните, что в "Едгине" изображен некий Хиггс, который попадает в далекую страну, проводит здесь некоторое время, а потом бежит из этой страны на воздушном шаре. Двадцать лет спустя Хиггс возвращается в ту же страну и обнаруживает, что едгинцы исповедуют новую религию, в которой предметом поклонения является он сам под именем Сына Солнца; и про него рассказывают, что он вознесся на небо. Хиггс прибывает как раз в канун торжеств по случаю праздника вознесения. Он подслушивает разговор профессоров Хэнки и Пэнки, рассказывающих друг другу, что они никогда и в глаза не видывали человека Хиггса и, надеются, никогда не увидят; однако именно они и являются первосвященниками религии Сына Солнца. Хиггс приходит в великое негодование, приближается к ним и заявляет: "А я возьму да и разоблачу все это шарлатанство и расскажу жителям Едгина, что Сын Солнца - это всего лишь я, человек Хиггс, и это я улетел на воздушном шаре". Но Хэнки и Пэнки отвечают ему: "Вы не должны этого делать, ибо на мифе о Сыне Солнца держится вся нравственность этой страны, и если только едгинцы узнают, что вы не возносились на небо, все они погрязнут в пороках". Довод этот убеждает Хиггса, и он мирно покидает страну.
Именно эту идею внушают нам приверженцы христианства - будто все мы погрязли бы в пороках, если бы не придерживались христианской религии. А я полагаю, что как раз те люди, которые придерживались христианской религии, и отличались в большинстве своем вопиющей порочностью. Вы признаете, разумеется, тот любопытный факт, что, чем сильнее были религиозные чувства и глубже догматические верования в течение того или иного периода истории, тем большей жестокостью был отмечен этот период и тем хуже оказывалось положение дел. В так называемые века веры, когда люди действительно верили в христианскую религию во всей ее полноте, существовала инквизиция с ее пытками; миллионы несчастных женщин были сожжены на кострах как ведьмы; и не было такого рода жестокости, которая не была бы пущена в ход против всех слоев населения во имя религии.
Взгляните на мир вокруг себя - и вы обнаружите, что каждая крупица прогресса в человеческих чувствованиях, каждое улучшение в уголовном законодательстве, каждый шаг, направленный на то, чтобы в мире было меньше войн, каждый шаг, сделанный с целью улучшить отношение к цветным расам, или любое смягчение рабства, любой нравственный прогресс, имевший место в мире, - все это неизменно наталкивалось на противодействие организованных церквей мира. И с полной ответственностью за свои слова я заявляю, что христианская религия в своей церковной организации была и все еще продолжает оставаться главным врагом нравственного прогресса в мире.

КАК ЦЕРКВИ ЗАДЕРЖИВАЛИ ПРОГРЕСС
Вы можете подумать, что я хватил через край, когда заявил, что христианская религия все еще продолжает оставаться главным врагом прогресса. Я же полагаю, что я совершенно прав. Возьмите такой факт. Прошу вас извинить меня за то, что я его упоминаю. Факт этот не из приятных, но церкви вынуждают нас упоминать факты, не принадлежащие к разряду приятных. Представим себе, что в том мире, в котором мы живем ныне, неопытная девушка свяжет себя узами брака с сифилитиком; в подобном случае католическая церковь заявляет: "Это - нерасторжимое таинство. До конца своих дней вы обязаны оставаться вместе", и женщина не имеет права предпринимать никаких шагов, чтобы предотвратить появление на свет сифилитических детей. Вот что заявляет католическая церковь. Я же говорю, что это - дьявольская жестокость; и ни один человек, у которого естественные симпатии не оказались извращенными догмой или нравственная природа не омертвела совершенно для всякого чувства сострадания, не может утверждать, что продолжение подобного состояния вещей справедливо и правильно.
Сказанное - не более чем пример. Существует великое множество путей, при помощи которых церковь, настаивая на том, что ей угодно называть нравственностью, и в наше время причиняет различным людям незаслуженные и ненужные страдания. И как вам, разумеется, известно, церковь в лице большей части своих представителей все еще продолжает оставаться противником прогресса и улучшения во всем, что ведет к уменьшению страданий в мире, ибо ей угодно приклеивать ярлык нравственности к определенному узкому кодексу правил поведения, которые не имеют никакого отношения к человеческому счастью. А когда вы заявляете, что следует сделать то или другое, ибо сделанное вами будет содействовать человеческому счастью, церковники полагают, что это вообще не имеет никакого отношения к делу. "Какое отношение человеческое счастье имеет к нравственности? Ведь цель нравственности заключается вовсе не в том, чтобы сделать людей счастливыми. Цель нравственности - сделать их пригодными для неба". И, надо думать, непригодными для этого мира.

СТРАХ - ОСНОВА РЕЛИГИИ
Религия основана, на мой взгляд, прежде всего и главным образом на страхе. Частью это ужас перед неведомым, а частью, как я уже указывал, - желание чувствовать, что у тебя есть своего рода старший брат, который постоит за тебя во всех бедах и злоключениях. Страх - вот что лежит в основе всего этого явления, страх перед таинственным, страх перед неудачей, страх перед смертью. А так как страх является прародителем жестокости, то неудивительно, что жестокость и религия шагали рука об руку. Потому что основа у них обеих одна и та же - страх. В этом мире мы начинаем ныне понемногу постигать вещи и понемногу подчинять их с помощью науки, которая шаг за шагом прокладывает себе дорогу, преодолевая вражду христианской религии, вражду церквей и сопротивление всех обветшалых канонов. Наука лишь может помочь нам преодолеть тот малодушный страх, во власти которого человечество пребывало в продолжение жизни столь многих поколений. Наука может научить нас - и этому, я думаю, нас могут научить наши собственные сердца - перестать озираться вокруг в поисках воображаемых защитников, перестать придумывать себе союзников на небе, а лучше положиться на собственные усилия здесь, на земле, чтобы сделать этот мир местом, пригодным для жизни, а не таким местом, каким его делали церкви на протяжении всех этих столетий.

ЧТО МЫ ДОЛЖНЫ ДЕЛАТЬ
Нам надо стоять на своих собственных ногах и глядеть прямо в лицо миру - со всем, что в нем есть хорошего и дурного, прекрасного и уродливого; видеть мир таким, как он есть, и не бояться его. Завоевывать мир разумом, а не рабской покорностью перед теми страхами, которые он порождает. Вся концепция бога является концепцией, перенятой от древних восточных деспотий. Это - концепция, совершенно недостойная свободных людей. Когда вы слышите, как люди в церкви уничижают себя и заявляют, что они несчастные грешники и все прочее, то это представляется унизительным и недостойным уважающих себя человеческих существ. Мы же должны стоять прямо и глядеть открыто в лицо миру. Мы должны взять от мира все, что он может дать; и если это окажется меньше того, что нам хотелось бы, то в конце концов на нашу долю достанется все же больше, чем удалось взять от мира на протяжении всех минувших веков другим людям. Хорошему миру нужны знание, добросердечие и мужество; ему не нужны скорбное сожаление о прошлом или рабская скованность свободного разума словесами, пущенными в обиход в давно прошедшие времена невежественными людьми. Хорошему миру нужны бесстрашный взгляд и свободный разум. Ему нужна надежда на будущее, а не бесконечные оглядки на прошлое, которое уже умерло и, мы уверены, будет далеко превзойдено тем будущим, которое может быть создано нашим разумом.

Примечания
1. Фома Аквинский (1225-1274) - средневековый философ и богослов, основатель томизма, доминирующего течения в католической философии. В 1323 был причислен клику святых, а в 1567 г. объявлен доктором церкви. Официальное одобрение его учение получило в папских энцикликах "Aeterni Patris" (1879) и "Studiorum ducern" (1923). Автор двух фундаментальных трудов - "Сумма теологии" (1266-1273) и "Сумма против язычников" (1259-1264), а также других произведений.
2. Уитекер, Джозеф (1820-1895) - английский издатель. Его имя связано с "Альманахом Уитекера", впервые опубликованным в 1868 г. "Календарь" Уитекера - популярный справочный ежегодник.
3. Тайный совет - в Англии совет при короле, впервые возник в XIII в. Члены совета назначались королем из министров, придворных, высшего духовенства. Тайный совет состоял из ряда комитетов, в том числе и по вопросам религии.
4. Милль, Джон Стюарт (1806-1873) - английский экономист и философ, представитель позитивизма и утилитаризма, известен своими трудами: "Система логики силлогистической и индуктивной" (1843), "Принципы политической экономии" (184, "О свободе" (1859). Работы Милля "Автобиография" и "Три эссе о религии" были опубликованы посмертно, в 1874 г.
5. Речь идет о Болдуине Стэнли (1867-1947) - английском государственном деятеле, лидере консервативной партии, в 1923-1924, 1924-1929, 1935-1937- премьер-министре.
6. Батлер, Сэмюэл (1835-1902) - английский сатирик, новеллист, эссеист и критик. Автор произведений "Едгин" (анаграмма слова "нигде": "Erehwon", 1872) и "Возвращение в Едгин" (1901), романа "Путь всякой плоти" (1903, издан посмертно) и других работ. "Едгин" и "Возвращение в Едгин" были встречены современниками как лучшие сатирические произведения, вышедшие в Англии после "Путешествий Гулливера".

[КАРАБАС-БАРАБАС]

Анни Безант

Почему я не верю в бога
(Why I Do Not Believe In God)

Анни Вуд Безант [Annie Wood Besant, 1.10.1847–20.09.1933] — участница английского движения свободомыслящих и социал-демократического Фабианского общества. Затем впала в мистицизм и стала ближайшей сподвижницей Е.П.Блаватской. Переселилась в Индию, участвовала в национально-освободительном движении; в 1891–1893 гг. — председатель Индийского национального конгресса. В 1907–1933 гг. — Президент Международного Теософического общества.



Нет сомнения, что большинство людей в мире верят в существование бога. Понятие о боге может изменяться, но вообще в «того или другого» бога они верят. Теперь всё больше людей в цивилизованных странах не находит основания для веры в бога, и это растущее меньшинство включает многих из самых вдумчивых и самых компетентных умов. Публика часто жестоко мстит тем, кто посягает на её идолы, но Джон Стюарт Милль сказал: «Мир был бы удивлен, если бы знал, насколько большая часть его самых ярких украшений — самых выдающихся личностей даже на первый взгляд по мудрости и достоинству — является полными скептиками в религии».

К сожалению, не все понимают, как выразился профессор Клиффорд, что истина — вещь, о которой кричат с крыш, а не шепчутся во время послеобеденной беседы; только в прямом и честном обсуждении свобода мысли может победить. Каждый, кто высказывается, облегчает это другим, и никто, даже самый незначащий, не должен молчать. И я думаю, что инакомыслящему меньшинству нужно бросить вызов и заявить ясно и определенно основания своего разногласия с большинством.

Перед началом детального обсуждения следует напомнить читателю, что бремя доказательства лежит на утверждающем; рациональное отношение человеческого разума — это не безграничная доверчивость, принимающая каждое утверждение как верное, пока не доказано, что оно было ложным. Мы сомневаемся в каждом утверждении, которое не является очевидно ложным, но не поддерживается доказательствами, и абсолютно отвергаем утверждение, внутренне противоречивое или несовместимое с уже доказанными истинами. Чтобы отличить эту позицию от предубеждения, в котором могут упрекать нас теологи, её можно проиллюстрировать примером. Человек спрашивает меня: «Вы верите, что Юпитер населён расой существ, которые имеют один глаз посередине лба, ходят на трех ногах, а голову держат под левой мышкой?». Я отвечаю: нет, я не верю этому; у меня нет никаких доказательств, что есть такие существа. Если мой собеседник желает убедить меня, что на Юпитере есть жители, такие, как он описывает, доказать это — его обязанность. Бремя доказательства, очевидно, находится на нём; не я должна доказывать, что таких существ нет, а он — что они есть на самом деле. То же самое относится и к существованию бога: бремя доказательства лежит на тех, кто его отстаивает.

Необходимо помнить, что атеист не делает никакого общего опровержения существования бога; он не говорит: «Нет никакого бога». Если он выдвигает такое суждение [которое можно высказать, только понимая термин «бог»], то должен доказать его. Но доказательство всеобщего отрицания требует владения всеобщим [абсолютным] знанием. Никакой человек не может рационально доказать, что «нет никакого бога», пока слово «бог» не имеет для него определенное значение, и пока все, что существует, ему не известно [то, что Лейбниц называет «совершенным знанием»]. Атеист начинает опровергать существование богов только, когда эти боги определены или описаны. Я думаю, что не может быть определения бога, которое не было бы противоречиво или абсурдно; не может быть бога, который был бы понятен человеку. Снова я возвращаюсь к иллюстрации, не связанной с богословием, чтобы пояснить различие. Если меня спрашивают: «Вы верите в существование треугольника на обратной стороне Сатурна?» — я не утверждаю и не отрицаю его существование; я не знаю ничего об этом. Но если меня спрашивают: «Вы верите в существование там бесконечного треугольника или квадратного треугольника? — тогда я отвечаю: «Я отрицаю возможность существования таких треугольников». Причина различных ответов на эти два вопроса состоит в том, что, поскольку я никогда не посещала обратную сторону Сатурна, я не знаю ничего о существовании или отсутствии треугольников там; но я отрицаю возможность существования бесконечного треугольника, потому что слово «треугольник» означает фигуру, ограниченную тремя отрезками; и я отрицаю возможность существования квадратного треугольника, потому что треугольник имеет только три стороны, в то время как квадрат имеет четыре, и все углы треугольника, вместе взятые, равны двум прямым углам, в то время как сумма углов квадрата равна четырём прямым углам. Я утверждаю, что любой, кто верит в квадратный треугольник, не имеет никакого ясного понятия ни о треугольнике, ни о квадрате. Точно так же, как я отказываюсь говорить «нет никакого бога», так как не имею знаний для опровержения того, что не определено, — в то же время я говорю: «Нет никакой бесконечной Личности, нет никакого бесконечного Создателя, нет никакого Всемогущего и Всеблагого, нет никакого Единого в трёх лицах, нет никакого вечного и бесконечного Существования, за исключением той материи, из которой состоит и любой из нас». Отмечу, что эти опровержения оправданы нашим знанием: неопределённый «бог» мог бы гулять по поверхности звезды Сириус, и у меня нет знаний, чтобы отрицать его существование; но бесконечный бог, то есть бог, который находится всюду, не имеет никаких пределов, но в то же время является личностью и поэтому ограничен, — существо, которое является внутренне противоречивым, одновременно ограниченным и неограниченным, — не может существовать. Не нужно быть всеведущим, чтобы понять это. «Бог — бесконечное существо» — опровергается существованием чего-либо, что не является богом. «Бог — всюду» — опровергается обнаружением одного места, где бога нет. Универсальное утверждение опровергается всего одним исключением. И при этом защитникам божества ничего не даёт утверждение, что он непостижим. Если «бог» существует и непостижим, его непонятность — замечательная причина для того, чтобы о нём помалкивать, но она не служит оправданием ни для внутренне противоречивых суждений, ни для угроз и проклятий в адрес людей, которые не согласны с ними.



Я обращаюсь к рассмотрению доказательства, которое выдвинуто в поддержку существования бога, имея в виду под «богом» нечто неопределенное, отличающееся и превосходящее различные формы жизни и неживые предметы — или того, кто создал часть «материальной вселенной», в котором мы существуем, и связанного с ней как создатель и управитель. Существование чего-либо может быть доказано нашими чувствами или выведено разумом: астроном верил в существование Сатурна, потому что он видел его; но он также верил в существование планеты, названной впоследствии Нептуном, прежде, чем он её увидел, сделав этот вывод из необъяснимого иначе поведения Урана. Можем ли мы чувствами или разумом обнаружить бога?

Это наиболее обычное и убедительное для многих доказательство. Ребенок, появившийся на свет, направляет в мир органы чувств; он узнаёт, что что-либо существует, на основании своих ощущений; он видит, он чувствует, он слышит, он нюхает, он пробует на вкус, и таким образом он учится познавать. Поскольку прошлые и настоящие ощущения ребенка увеличиваются в числе, поскольку он начинает помнить их, сравнивать, отмечать сходства и несходства, он собирает материал для дальнейшей умственной работы. Но это чувственное основание его знания — предел области, на которой его интеллектуальное здание может быть построено; он может поднять его вверх, насколько позволят его возможности, но он никогда не может расширить его фундамент, поскольку его чувства остаются теми же самыми. Всё, что достигает разум своей работой, основано на чувствах; разум может объединять, разделять и комбинировать эти результаты; но без объекта нет ощущения, а без ощущения нет образа.

Когда эта фундаментальная истина надежно осознана, становится ясно, что чувства полностью отказывают нам, когда мы ищем доказательство существования бога. Наша вера в существование всех вещей вне нас непосредственно опирается на ощущения. «Объективная Вселенная» — то, что мы ощущаем. Когда мы рассуждаем и размышляем, когда мы думаем о любви, страхе, о правде и чести, мы знаем, что все эти понятия не воспринимаются чувствами, то есть не существуют объективно; они принадлежат Субъективной Вселенной. Если бог не может быть воспринят ощущениями, он также должен принадлежать Субъективному миру; то есть он должен быть порождением разума, не имеющим соответствия в реальной действительности. Представим, что мы никогда не можем познать «вещь в себе»; представим, что всё, что мы знаем, есть только результат различных воздействий на мозг; все же остается это фундаментальное физиологическое различие между Объективным и Субъективным миром: Объективный мир даёт о себе знать через наши нервы извне, в то время как Субъективный мир — результат работы нашего мозга.

Говорят, что в древности существование бога было очевидно: семьдесят старейшин «видели бога Израиля»; Моисей говорил с ним «лицом к лицу»; Илия слышал его голос. Но все эти доказательства — легенды; мы не можем ничего этого увидеть своими глазами; нет свидетеля, которого мы можем опросить; нет фактов, которые мы можем исследовать. Этих свидетельств недостаточно, чтобы подтвердить существование даже привидения, не говоря о всемогущем боге. Все же, если некоторый конечный «бог» существует — я говорю «конечный», потому что, как отмечено выше, сосуществование бесконечного бога и конечного существа невозможно — как легко было бы для него самого доказать его существование; если он является слишком великим для нашего «понимания», как говорят некоторые теисты, он мог бы, конечно, сам дать о себе знать и даровать нам ощущение, которое позволило бы нам достигнуть по крайней мере частичного, неполного, знания его. Но если бог существует, он завёртывается в темноту; если он существует, он окутывает себя тишиной. Стараясь заглянуть за грань бытия, люди стремятся в темную пропасть неизвестности, в высоту, в глубину; они напрягают зрение, но не видят ничего; они слушают, но ничто не касается их слуха; утомленные, с головокружением, они отшатываются назад и с потемнением в глазах бормочут: «Боже!».



Будучи не в состоянии обнаружить бога посредством чувств, мы обращаемся к доказательству его существования с помощью разума. Определим, можем ли мы установить выводом то, что не в состоянии установить прямым доказательством.

Поскольку мир, как предполагается, является творением бога, не следует ли тщательно исследовать феномены природы и искать в них следы божественного промысла? Нельзя взглянуть на явления природы, даже не изучая их внимательно, чтобы не поразиться огромной тратой энергии, бесцельным разрушением, совершенно невежественной игрой стихийных сил. В течение многих столетий «природа» постоянно работала, выращивая леса, прокладывая русла рек, распространяя аллювиальную почву и одевая её травой и цветами; наконец великолепный пейзаж сформирован, птицы и животные живут в лесу и на пастбищах, люди возделывают плодородные поля и благодарят доброго бога, которому они поклоняются за работу его рук; но вот приближается отдалённый грохот, дрожь земли, разрушения, взрывы, и затем в темноте, освещённой только пламенным дождем горящей лавы, вся красота, всё изобилие исчезает, и результаты тысячелетнего труда разрушены одним землетрясением или вулканическим извержением. Должны ли мы из этого дикого разрушения результатов долгого труда сделать вывод о существовании божественного промысла и божественного желания? Если они были нацелены на красоту и пользу, зачем разрушение? Если на опустошение и бесполезность, зачем были истрачены тысячелетия на созидание?

В течение 1886 года многие сотни людей в Греции, Испании, Америке, Новой Зеландии были убиты или искалечены землетрясениями и циклонами. Другие погибли во время штормов, при взрывах в шахтах и по другим причинам. Эти смертные случаи причинили множество страданий, толкали семьи погибших к безнадежной нищете. Они были вызваны «природными» силами. Стоит ли «бог» позади природы, и были ли все эти ужасы запланированы и совершены [и дальше будут совершаться] по его воле?

Эти страдания вызваны не только повторяющимися природными явлениями, которые по причине их постоянной воспроизводимости называют «законами природы», из которых мы выводим отсутствие любого «правителя» этих сил. Многие нелепости и бедствия вызваны «случайностями природы». Доктор Бюхнер пишет о ребенке, который был рожден здоровым во всех частях тела, за одним исключением: он был… безголовым! В течение многих недель ребенок развивался, хотя не мог жить во внешнем мире. Уродства появляются в значительных количествах, и каждое является молчаливым свидетельством того, что их вызывают силы, не наделённые разумом. Они могут быть искусственно вызваны, как показано целым рядом экспериментов на яйцах в течение инкубации, приводящих к уродливым цыплятам. Во всех этих случаях мы распознаем слепое действие бессознательных сил, вызывающих смешной и непредвиденный результат, если немного отклонить естественное течение процессов. При изучении этого аспекта природы мы наверняка не можем найти бога. Вместо поисков бога для поклонения, прогресс человека зависит от изучения и управления этими естественными силами, чтобы не дать им наносить вред и навсегда направить в полезное русло.



Если от тщательного исследования сил природы мы перейдём к истории развития жизни на Земле и физическим условиям, при которых человек теперь существует, то из них невозможно вывести существование доброжелательной власти создателя мира. Жизнь — одно огромное поле битвы, в которой всегда побеждает сильнейший. Чем больше рождено организмов, тем больше их достигнет зрелости; они борются за ограниченный запас пищи, и в этой борьбе наиболее слабые гибнут, а наиболее приспособленные выживают, чтобы продолжить свой род. Каждый удачливый организм стремится продолжить свой род. Все удачливые особи стоят на трупах их более слабых противников, и только этой непрерывной борьбой и убийством достигается прогресс. Появляются более сложные и развитые организмы, но их существование окружают всё новые трудности; детёныши более высокоорганизованных животных более слабы и беззащитны при рождении, чем низших; и ребёнок человека — самого высокоорганизованного животного — является наиболее беспомощным из всех, и ему труднее всего выжить в младенческом возрасте. Как неуклюж «замысел творения», при котором для наиболее высокоразвитого существа новая жизнь является опасностью для жизни, уже существующей, и мать должна пройти через долгие месяцы физической усталости и часы острой муки, прежде чем она сможет держать на руках своего ребенка! Все эти вещи настолько «естественны» для нас, что мы над ними не задумываемся, но мы можем понять чудовищную нелепость предположения, что они — результат «творения». И при этом мы не должны забывать о страданиях, вызванных неполной адаптацией развивающихся животных к условиям, среди которых они развиваются. Человеческая раса все еще страдает от трудностей адаптации к прямохождению, от структуры тела, унаследованной от четвероногих предков, которая подходила для горизонтального положения тела, но не соответствует вертикальному положению человека. Страдания, вызванные родами, и грыжи свидетельствуют о неполной адаптации вида к вертикальному положению тела. Если считать, что все долгие стадии этого запачканного кровью развития, борьба за существование, выживание наиболее приспособленных и вымирание неприспособленных, вместе с миллионом побочных последствий главного «замысла» — если полагать, что всё это было предопределено, предсказано, преднамеренно выбрано как метод творения всемогущей властью — если это действительно так, то «бог» — это воплощённая злоба, «творец», который добровольно создаёт и выполняет план самого ужасного преступления и делает это с жестокостью, которую никакое человеческое перо не может описать.

Но, однако, состояние и история мира не совместимы с идеей, что мир был созданием всемогущей и абсолютной Жестокости. В то время как трагедия жизни отрицает возможность всемогущего Совершенства — её автора, красота и счастье жизни в то же время отрицают возможность всемогущего Злодея как ее создателя. Восхищение птицы и животного в энергии их нетерпеливой жизни, признание в любви, чтобы продолжить свой род, и радость матери над ребёнком; песнь жаворонка, взлетающего вверх в лучах солнца; прыжки ребёнка, каждый из которых говорит о радости в жизни и движении; красота и сила мужчины и женщины; мощь интеллекта, слава гения, счастье влюблённости — все эти вещи не могли бы найти место в творении Создателя, восхищающегося болью. Мы не можем из изучения жизни на нашем земном шаре вывести существование бога, который является совершенно благим — зло опровергает его: и при этом мы не можем вывести существование бога, который является совершенно злым — польза опровергает его. Все, что мы выводим из изучения жизненных условий — то, что, если мир имеет создателя, его характер должен быть чрезвычайно противоречивым, и расценивать его надо с чрезвычайным подозрением и опасением. Но мы должны, однако, отметить, что пока мы не нашли никаких причин для вывода о существовании какого-либо разумного Создателя.



Оставим явления неживой природы, в которой мы не обнаружили никакой информации относительно существования бога, и обратимся к человеческой жизни и человеческой истории, чтобы найти следы «божественного присутствия». Но здесь мы снова встречаем то же самое смешение добра и зла, то же самое расточительство, которое встретило нас в неживой природе. Вместо «провидения, следящего за делами людей», в которое верят теисты, мы видим, что здесь только некоторые люди получаюь возмездие в соответствии совей порочной жизни, в то время как несчастья сваливаются на голову во всем добродетельным людям. В железнодорожной катастрофе погибает мужчина — оплот семейства, а расточитель спасается. Взрыв в шахте убивает трудолюбивых кормильцев — а пьяный бездельник, заснувший к утру после ночного дебоша, «чудесно» уцелел, поскольку он лениво храпит дома в кровати. Человек, жизнь которого неоценима для нации, погибает в расцвете сил, в то время как эгоистичный аристократ, завсегдатай скачек, благоденствует и в старости. Честный добросовестный торговец с трудом избегает банкротства и видит, что его преуспевающий недобросовестный сосед накапливает богатство уловками, обходя законы.

Если действительно есть «рука провидения» среди превратностей человеческой жизни, это, должно быть, рука жестокая и безжалостная, которая играет с людьми, как с марионетками, для удовлетворения своего садизма.

Конечно, реальное объяснение всего этого — то, что нет никакого общего фактора в этих моральных и материальных рассуждениях; достоинства или недостатки человека — это не те причины, которые обрушивают или не обрушивают печную трубу на его голову.

Из-за этих «измен и перемен» человеческой жизни вдумчивые умы ощущают глубокую неудовлетворенность многими из неизбежных условий человеческого существования: чувства человека наиболее остры, когда интеллект ещё недостаточно развит, чтобы их использовать; а когда накопленныйтежёлым трудом бесценный опыт становится наиболее зрелым, суждение наиболее выверены, знания самыми полными — возраст сковывает мозг, и старость подтачивает силы.

«Вокруг истины всекгда идет борьба. Каждая новая истина утверждает сябя в бескомпромиссной борьбе с ложью за свое существование. Для того чтобы Геркулес выжил, чтобы выполнил предназначенные ему подвиги, , он должен сначала задушить змей, которые шипят вокруг его колыбели».



Распознать наши ограничения, признать неизбежное, изменить, насколько это возможно, и себя, и окружающую нас среду, — всё это части рациональной философии жизни; но что вызывает такие истеричные призывы о помощи к некоей силе за пределами природы, которая, если и существует, создала нашу жизнь, должно быть, ради своего мазохисткого удовольствия? Может ли наше отношение к этой силе быть иным, кроме ожесточённого восстания?

Склоняться перед временным злом, но изучать его причины, чтобы искоренить зло — это даёт надежду, которая освещает темноту жизни; но смиряться со злом, преднамеренно и сознательно причиняемым Всемогущим разумом — это ведёт к агонии безумия и отчаяния.

И при этом мы не находим никаких надежных признаков присутствия бога в событиях человеческой истории. Мы обращаем внимание на несправедливые войны, в которых право сокрушается силой, в которой побеждает сторона с «самыми сильными батальонами», и никакой бог не защищает сторону более справедливую. Мы встречаемся с отвратительной жестокостью, которую причиняет человек человеку, опустошая целые города и местности. В каждой цивилизованной стране сегодня мы видим, что богатство дразнит бедность, а бедность проклинает богатство; тут впустую тратят тысячи на проституток, а там рыдают дети, которые не могут заснуть от голода. Наша Земля, вращающаяся вокруг Солнца — свидетель того, что нет никакого любящего Создателя и Хранителя всего этого, а есть только люди, которые непрерывным тяжелым трудом бесчисленных поколений строят возможность лучшего и более счастливого мира.

Это объясняет медленный прогресс человеческой расы. Истина всегда борется; каждая новая истина подвергается настоящей борьбе за существование, и если Геркулес должен жить, чтобы исполнить свои подвиги, он должен сначала задушить змей, которые шипят вокруг его колыбели. Новую истину сначала поддерживает один только её открыватель; если он не терпит крах в самом начале, то приобретает несколько учеников; небольшая их группа подвергается преследованиям, некоторые — становятся мучениками, и движение может распасться. Другие выживают и приобретают сторонников, и новая истина медленно распространяется, достигая в итоге всеобщего признания. Но каждая новая истина проходит через подобное испытание, и отсюда следует медлительность восходящего подъема человечества.

Взглянем назад на время, прошедшее, начиная с возникновения человека от животного, затем сравним эти тысячелетия уже совершившегося прогресса и расстояние, которое все еще отделяет человечество от разумной и счастливой жизни для всех его членов. Если бог не смог добиться большего успеха для человека, чем этот, человек вполне может рассчитывать и на свои собственные силы. Мы завершаем рассмотрение явлений человеческой жизни и природы, не найдя никакого доказательства, которое демонстрирует или хотя бы делает вероятным существование бога.

Аргумент от причинной обусловленности

Есть другая линия рассуждений, кроме рассмотрения явлений природы, которая, как предполагается, должна привести нас к вере в существование бога. Это часто используемый аргумент от причинной обусловленности. Каждое следствие должно иметь причину, поэтому вселенная должна иметь причину, — любимая энтимема богословов. [В логике энтимема — силлогизм, в котором одна из посылок явно не высказана, но подразумевается. Здесь «младшая» посылка [«вселенная является следствием»] «подавлена».] Но это — упрощение вопроса. Действительно, каждое следствие должно иметь причину; но поскольку причина определена как то, что производит следствие, а следствие — как то, что вызвано причиной, эти два слова родственны, и одно бессмысленно без другого.

Докажите, что вселенная является следствием, и тогда можно доказать, что она имеет причину; но в доказательстве этой «подавленной младшей посылки» — ключ диспута. Мы видим, что силы вокруг нас — причины различных следствий, и что они, причины событий, которые следуют за их действием, сами являются следствиями причин, которые предшествовали такому действию. От длительного наблюдения этих последовательностей — звеньев бесконечной цепи — идея причинной обусловленности возникла в человеческом сознании и стала его частью, так что мы не можем в своём мышлении отделить следствия от причин и беспричинное становится для нас невообразимым.

Но мы не можем расширить рассуждение, полностью основанное на явлениях [феноменах], в область «ноумена» [в кантианской философии — «вещь в себе», недоступная чувственному познанию]. То, что верно по отношению к воспринимаемой вселенной, не дает нам никакого ключа, чтобы проникнуть в тайну существования per se [посредством самого себя — лат.]. Называть бога «первопричиной» — значит играть со словами в отрыве от их значения. Если аргумент от причинной обусловленности применить к существованию вселенной, которая, без всяких доказательств, принимается как следствие, почему это нельзя с равным успехом применить к «богу», который, также без всяких доказательств, может быть расценен как следствие? Таким образом мы можем создать неограниченный ряд «богов», ни один из которых не будет иметь доказательств.

Если мы однажды начинаем пускать «божественные» кольца дыма, единственный предел этому упражнению — наше желание и количество подходящего «табака», которым способно нас снабдить наше воображение. Вера атеиста останавливается, там, где останавливается доказательство. Он верит в существование вселенной, судя по адекватности доступных доказательств этого, и он находит в этой вселенной достаточную причину для всех явлений. Он не находит никакого интеллектуального удовлетворения в размещении гигантской загадки позади вселенной, которая только добавляет собственную неясность к трудной и без того проблеме бытия.

Наши легкие не приспособлены к тому, чтобы дышать вне атмосферы, которая окружает наш земной шар, и наши способности не могут дышать вне атмосферы природных явлений. Если я поднялась на воздушном шаре, я почувствую, когда воздух станет слишком разреженным для моего дыхания; и я отказываюсь лететь на богословском воздушном шаре в высоты, где нельзя дышать свободно, а можно только падать, задыхаясь, воображая, что это удушье является вдохновением.

Нам осталось исследовать две линии доказательства, любая из которых, очевидно, убедит большое количество умов: это аргумент от человеческого опыта и аргумент от творения.

Аргумент от человеческого опыта

Я не имею никакого желания преуменьшать значение аргумента, основанного на sensus communis [общем чувстве], здравом смысле человечества. Именно на это мы в значительной степени полагаемся в различении правильного и неправильного, нормального и безумного; никакой вдумчивый исследователь не будет игнорировать огромный человеческий опыт.

Но, чтобы учитывать этот опыт, исследователь должен спросить сначала: действительно ли этот опыт универсален и единодушен? На каком экспериментальном или другом свидетельстве он базируется? Универсальный и единодушный приговор человеческого знания, основанного на ясном опыте, поддающемся проверке — это то, чему мыслитель бросит вызов с чрезвычайным колебанием.

Все же может возникнуть причина, который оправдывает такой вызов. Возможно, никакая вера не была настолько всеобщей и так бесспорно не базировалась на свидетельстве чувств, как вера в движение Солнца и неподвижности нашего земного шара. Все, кроме слепого, могли ежедневно видеть восход Солнца на востоке и его заход на западе; все могли чувствовать твердость неподвижной Земли, по которой мы шагаем.

Все же это согласие человеческого опыта, эта универсальность человеческого свидетельства были отклонены как ложные на основании, которое ни один логически мыслящий человек не сможет отрицать. Если эта вера, в защиту которой выступало средоточие здравого смысла, ненадежна в свете современного знания — как будет вера, у которой sensus communis [общее чувство] фактически не существует; у которой человеческих свидетельств во многих случаях недостает или они противоречат друг другу; которая не в состоянии поддержать себя экспериментальными или другими доказательствами — на каком основании она удержится, если вера в неподвижность Земли не удержалась?

На вопрос «действительно ли это свидетельство универсально и единодушно?» ответ должен быть отрицательным. Религия Будды, которая охватывает сотни миллионов людей, является атеистическим мировоззрением; множество буддистов почитают Будду и статуи их собственных предков, но ни один из них не притворяется, что эти объекты поклонения — символы божественной мощи. Многие из диких племен понятия не имеют о боге. Дарвин пишет:

«Есть вполне надёжное свидетельство, полученное не от поспешных путешественников, а от людей, которые долго жили среди дикарей, что существовали и все еще существуют многочисленные племена, которые понятия не имеют об одном или более богах и не имеют даже слов на их языке, чтобы выразить такое понятие».

Бюхнер собрал массу свидетельств, показывая, что целые племена людей понятия не имеют о боге вообще. Сэр Джон Лаббок сделал то же самое. Когда же дикари достигают стадии развития интеллекта, в которой они начинают искать причины явлений природы, они неизменно приходят к мысли о многих богах как причины многих явлений вокруг них.

Новозеландец-абориген, которому миссионер говорил о существовании единого бога, спросил его насмешливо, один ли человек у европейцев изготовил все виды вещей; и он утверждал, что, как есть различные ремёсла среди людей, так были и различные боги, каждый со своим «родом занятий»: один создал деревья, другой — море, третий — животных и так далее.

Мало того, что всеобщее свидетельство отсутствует, но и имеющиеся свидетельства вовсе не единодушны. Какой признак божественной личности, божественной природы засвидетельствован единодушным голосом человеческого опыта? Что общего между африканским фетишем и «небесным отцом» рафинированного европейского теизма девятнадцатого столетия? Что, кроме названия, объединяет кровожадного мексиканского Тецкатлепока с тем, «кто милосерден ко всем своим созданиям»?



Теперь можно считать бесспорным фактом: там, где есть столкновение вер — там недостаток доказательств.



Даже если мы ограничиваемся богами иудеев, христиан и магометан — насколько велики разногласия! Еврей объявляет богохульством слова о божественной Троице и сжимается от ужаса при мысли о воплощенном боге. Христианин называет богохульством отрицание божественности человека Иисуса Христа и утверждает, под страхом анафемы, триединую природу божественности. Мусульманин провозглашает единство бога и считает «неверным» каждого, кто отказывается видеть в Магомете истинного пророка. Каждый одинаково уверен, что он является правым, и каждый одинаково уверен, что другие неправы и им угрожает опасность вечного проклятия за их отклонение от единой истинной веры.

Если у христианина есть озеро огня и горящей серы для тех, кто отрицает Христа, то магометанин готов напоить кипятком тех, кто верит в него. К кому повернет изумленный искатель истины среди этого смешения языков? Все потенциальные проповедники одинаково уверены и одинаково неубедительны. Все громко утверждают, но особенно скромны у них доказательства.

Теперь можно считать бесспорным фактом, что, где есть столкновение вер — там недостаток доказательств. Представим, что учёные обсуждают некую спорную научную теорию. Они дискутируют, потому что недостаёт экспериментального доказательства, которое докажет или опровергнет предложенную гипотезу. Пока доказательства недостаточны, спор продолжается, но как только решающее доказательство обнаружено — все умолкают. Бесконечные споры о существовании бога доказывают, что решающее доказательство еще не достигнуто. И в ожидании этого доказательства я остаюсь атеисткой, решив, что не стоит верить, пока мой разум не найдёт хоть небольшую устойчивую опору для отдыха.

Аргумент в пользу творения

Мы достигли последней цитадели когда-то неприступной крепости теизма, стены которой теперь рушатся — аргумента о творении. Именно этот аргумент так впечатлял Джона Стюарта Милля, что он написал в эссе относительно теизма:

«Я думаю, следует считать, что при существующем состоянии нашего знания адаптация в природе предоставляет большой баланс вероятности в пользу сознательного творения. Однако это является не больше, чем вероятностью» [Три Эссе относительно Религии].

Это эссе было, однако, написано между 1868 и 1870 годами, и тогда потрясающий эффект эволюционной гипотезы развития ещё не проявился. Милль говорит о «недавних предположениях» о «принципе выживания наиболее приспособленных», признавая, что, если бы этот принцип был бы надёжно подтверждён, «медленное общее усовершенствование вида приводило бы к появлению новых видов, приспособленных к различным условиям существования, пока это не привело бы, через многие века, к наиболее высокоразвитым особям, которые теперь существуют». Он признаёт, что, если бы это было верным, «надо признать, что это очень уменьшило бы вероятность» творения.

И я готова искренне признать, что до объяснения механизмов эволюции и приспособления к природным условиям аргумент от творения был очень весомым и для большинства умов абсолютно решающим. Это, конечно, не доказывало существование всемогущего и универсального создателя, но это давало внушительные признаки влияния сознательного творения на явления природы.

Но теперь, когда мы можем проследить постепенное развитие сложного и высокоразвитого органа через различные стадии, которые отделяют его первоначальное происхождение от его самого полного развития; когда мы можем изучить регресс органов, становящихся рудиментарными из-за неупотребления, и усовершенствование органов, становящихся развитыми благодаря использованию; когда мы замечаем как недостатки в более высокоразвитых организмах то, что было существенно для организмов низших — можно ли удивляться, что изучивший всё это человек больше не признаёт силу аргумента от творения?

На человеческий глаз часто указывали как торжествующее доказательство творения, и это казалось неоспоримым, когда не могли вообразить никакого более совершенного оптического инструмента; но теперь Тиндаль пишет:

«Длинный список обвинений мог бы быть предъявлен против глаза — недостаток прозрачности, симметрии, ахроматизма, наличие слепого пятна. Все они, вместе взятые, заставили Гельмгольца говорить, что, если бы любой оптик послал ему инструмент, столь полный дефектов, он имел бы право вернуть этот инструмент назад с самым серьезным осуждением».

Только с тех пор, как люди изготовили оптические инструменты, лишённые недостатков глаза, мы узнали, насколько лучше мы могли бы видеть, чем сейчас. Но это — свидетельства не некомпетентности «творца», а интересные и существенные следы постепенного развития; и глаз в его наиболее сложной форме, несмотря на его недостатки, казалось, требовавший таких больших знаний, чтобы задумать и «вылепить» его, становится более понятным, когда мы можем наблюдать его в развитии и на самом деле видеть, что это развитие происходит постепенно. Я указываю здесь только краткое описание стадий, через которые глаз прошел в своей эволюции.

Первое определенное подобие глаза, о котором мы знаем — небольшие цветные пятнышки в основании щупалец некоторых медуз. Они — только пятна пигмента, и мы знаем, что они были ли они предшественниками глаз, но у дискомедуз имеются небольшие преломляющие тела в их пятнах пигмента, и эти преломляющие органы напоминают прозрачные колбочки более развитых животных.

В следующем классе [Vermes — червей] у самых низших мы находим только пятна пигмента; пигмент связан с нервным волокном, заканчивающимся в них; он наполняет ячейки, имеющие форму палочек, и прозрачные конусы [колбочки]. Затем колбочки начинают располагаться радиально, и у Alciopidae [морских червей] глаз становится сферой с линзой и стекловидным телом, слоем пигмента, слоем палочек и зрительным нервом.

Чтобы другим способом подтвердить эволюцию, мы находим более высокоразвитый глаз взрослого, появляющийся как пятно пигмента у эмбриона, так что и развитие вида, и развитие индивидуума проходит одну и ту же историю.

У Членистоногих [ракообразные, паукообразные, насекомые] прогресс продолжается по сравнению с червями. Сетчатка сформирована более определенно, чем у Alciopidae, и глаз становится более сложным. Составной глаз — попытка группировки многих колбочек вместе — найден у более развитых представителей этого типа…

Аргументы, применённые к глазу, относятся и к любому другому случаю предполагаемого творения. Изящный механизм уха может быть подобно прослежен в развитии — от простого мешочка с камешками [отолитами] у медуз до сложного наружного, среднего и внутреннего уха человека… Шаг за шагом совершенствуется ухо, и мы видим, что это результат медленного роста, а не сознательного творения.

И если спросить, чем вызваны эти изменения — ответ очевиден: изменчивостью и выживанием наиболее приспособленных. Так как организмы и окружающая их среда реагируют друг на друга, небольшие проявления изменчивости встречаются постоянно; живые организмы всегда находятся в очень непостоянном равновесии, химические процессы непрерывно продолжаются в них.

Некоторые из этих изменений выгодны для организма в борьбе за существование; некоторые безразличны; некоторые невыгодны. Те, которые являются выгодными, имеют тенденцию сохраняться, так как организм, обладающий ими, скорее выживет, чем его менее удачливые конкуренты, и — так как изменения передаются от родителей к потомству — передаст свою благоприятную мутацию потомкам. С другой стороны, невыгодные изменения имеют тенденцию исчезать, так как организм, который ими обременён, вероятно, погибнет в борьбе за пищу.

Вот могущественные силы — причины эволюции; не «изначальная целесообразность», а постоянно увеличивающаяся приспособленность организма к окружающей среде.

Аргумент против творения

Конечно, невозможно в столь краткой статье воздать должное объяснению всех случаев предполагаемого творения, которые можно рассмотреть этим способом. Вдумчивый исследователь должен сам провести линию аргументов. И при этом он не должен забывать об аргументе против творения, основанном на адаптации, бесчисленных «неудачах», «неумелости» и «некомпетентности» природы.

Как, с точки зрения творения, он может объяснить многочисленные рудиментарные органы у высших животных? Зачем нужны человеку рудиментарный хвост [копчик]; червеобразный отросток слепой кишки, грозящий аппендицитом; рудиментарные жаберные щели; пушок [lanugo], покрывающий лицо и тело зародыша в период внутриутробной жизни; беспорядочно извивающийся гортанный нерв; связь между гортанью и пищеварительным трактом? Я могла бы продлить этот список на целую страницу. Факт, что несведущие люди не оценивают эти трудности, ничего не объясняет тому, кто понимает их значение; и ругань, так щедро расточаемая в адрес атеистов — не средство убеждения.

Я не верю в бога. Мой разум не находит никаких оснований для веры. Мое сердце восстает против призрака Всемогущего Безразличия к боли разумных существ. Моя совесть бунтует против несправедливости, жестокости, неравенства, которые окружают меня повсюду. Но я верю в Человека. В способность Человека исправлять свои ошибки, в его силу, в энергию его преобразований, в его грядущий триумф — через Знание, Любовь и Труд.

[Vedma]

Некоторые люди имеют в виду под христианином всего лишь человека, старающегося вести добропорядочный образ жизни. В таком смысле, на мой взгляд, христиане нашлись бы во всех сектах и религиях; но мне кажется, что это неправильный смысл слова, хотя бы потому, что из него вытекает, будто люди, которые не являются христианами - все буддисты, конфуцианцы, мусульмане и так далее, - не стараются вести добропорядочный образ жизни

Вот ЭТА подмена понятия и есть решающей. Многие ставят знак = между "добропорядочностью" и "христианством". Поэтому и предлагают преподавать в школах "основы христианской морали".

[Lurga]

КАРАБАС-БАРАБАС,

В нравственном облике Христа имеется, на мой взгляд, один весьма серьезный изъян, и заключается он в том, что Христос верил в ад. Я не могу представить себе, чтобы какой-нибудь человек, действительно отличающийся глубокой человечностью, мог верить в вечную кару.

Крайне натянутая логика. Христос не позиционировал себя как создателя мира. В остальном же Расселл жжот.

[Lurga]

А вообще, всё хотел сюда выкинуть комментарии Еськова по поводу "обезьяннего процесса".

Еськов Кирилл
Обезьяний_Процесс.ru: Эволюция мастдай!


Умный питерский писатель Лазарчук на днях меланхолично заметил в своем ЖЖ, что едва ль не все "цивилизованные" страны проходили в свое время через "Обезьяньи процессы": "Поздравляю всех со вступлением России в этот клуб избранных. Это, наверное, такой обряд инициации". Он прав: попытки отменить, судебным порядком, эволюцию и, в особенности, лично обижающий многих факт собственного происхождения от обезьяны -- где только ни предпринимались. Патриота скорей уж должно огорчать то, что Россия -- опять в отстающих, и проходит "инициацию" после переболевших уже этой корью Турции и Сербии.
...Для тех, кто совсем "не в теме". Недавно двое деятелей рекламного бизнеса подали (от имени дочери одного из них) судебный иск к Министерству образования с требованием изучать на уроках биологии, в качестве равноправной альтернативы дарвиновской теории эволюции, Теорию Божественного Творения ("научный креационизм"). Подчеркиваю -- если кто не понял: изучать это дело не на уроках Закона Божьего (ака "Основы православной культуры"), а в курсе биологии. Свои претензии к Дарвину один из истцов сформулировал в газетном интервью так: "Нам надоело поклоняться лжеучениям. Теория Дарвина псевдонаучная. Я читал его книги -- это просто детский сад. Прокатился на корабле, клювики птиц посмотрел -- и вот тебе целое учение. Там множество допущений и предположений, многие из которых отвергнуты современной наукой. Это даже не теория, а лишь гипотеза. Ни одного доказательства ее справедливости нет. Это просто обман людей. Надоело: то Мавроди, то Дарвин" (конец цитаты).
Позицию поддержавшей иск Русской Православной Церкви мы тут, ясное дело, комментировать не станем -- кто я такой?.. Тем более, что позиция СМИ (которые, ан масс, сообщают о "школьнице, бросившей вызов современной науке" в тоне вполне сочувственном, если не восторженном) куда более любопытна. Чувствуется, что идея объявить седобородого классика с портрета в учебнике чем-то "навроде Мавроди" вполне овладела массами (главнейшим из искусств для которых является телешоу), а истцы смотрятся в их (масс) глазах пресловутым мальчиком, прокричавшим наконец во всеуслышанье: "Король -- голый!!!" Да что там массы -- мне регулярно приходится отвечать на вопросы вполне вроде бы образованных людей: "Ну вот вы, как палеонтолог, ответьте честно -- ведь Дарвин, говорят, давно устарел?.."
Так вот, отвечаю честно: да, Дарвин устарел (за полтора-то века!). В том же смысле, как устарел Коперник (с его круговыми, до-кеплеровскими, орбитами планет); или Аррениус (чью теорию электролитической диссоциации по-прежнему изучают в школе -- хотя любой химик скажет вам, что ее давно пора заменить протонной теорией кислот и оснований); или Бор (чья планетарная модель атома, конечно, полна всяческих недостатков -- да только вот все прочие модели, к сожалению, еще невнятнее).
Более того: Дарвин действительно допустил несколько ошибок. Он, например, сильно переоценил степень неполноты палеонтологической летописи (и потому счел реальную редкость т.н. "переходных форм" лишь артефактом выборки), а т.н. "кошмар Дженкина" (простенький, вроде бы, вопрос: почему новообретенный полезный признак не "растворяется" в чреде последующих поколений?) так и преследовал его до конца жизни. Причем если вопрос о редкости "переходных форм" был убедительно разрешен лишь недавно, во второй половине 20-го века (в рамках модифицирующей классический дарвинизм теории "прерывистого равновесия" Элдриджа и Гоулда), то исчерпывающее решение парадокса, сформулированного Дженкином, Дарвин держал в руках в самом буквальном смысле слова. Решение это, заключающееся в дискретности наследственного кода, было черным по белому прописано в книге основоположника генетики Менделя, которую Дарвин достоверно читал -- но совершенно не оценил... Ну, бывает: Эйнштейн, вон, тоже -- квантовую механику категорически не принял...
Собственно, именно объединение в самом начале 20-го века этих двух идей (Дарвина -- о естественном отборе как движущей силе эволюции, и Менделя -- о дискретном характере наследственности), необходимое и достаточное для разрешения Дженкинова парадокса, и привело в конечном счете к возникновению современной "синтетической теории эволюции" (СТЭ)... К сожалению, учебные курсы по изучению СТЭ традиционно строятся так, что от школьников и студентов совершенно ускользает как бы не важнейшая из идей Дарвина -- идея, опередившая свое время почти на столетие.
Дарвин вырос в Англии -- стране, где селекция превратилась из основанного на интуиции ремесла в отработанную, воспроизводимую технологию. С результатами работы селекционеров (в том числе и с промежуточными -- фиксируемыми с незапамятных времен в лабораторных журналах, именуемых "племенными книгами") мог ознакомиться любой желающий. Как можно дикого кабана превратить в йоркширскую свинью, а волка в борзую или в бульдога -- всё это было для любого грамотного англичанина прошито в материнской плате, как BIOS.
Попав на вулканические Галапагосские острова, явно заселенные животными и растениями с Южноамериканского материка, и обнаружив там множество резко отличных друг от друга видов птичек-вьюрков, "заточенных" под исполнение самых неожиданных экологических ролей ("иммигрантам", как водится, пришлось осваивать на чужбине совсем не те работы, к которым они привыкли дома), Дарвин вполне резонно предположил, что все те вьюрки -- ни что иное, как "породы скота", выведенные неведомым селекционером. Методы, какими работал тот селекционер, были вполне понятны (отбор и выбраковка), но вот -- кто он сам, какова его природа? Один кандидат на эту должность, разумеется, наличествовал "по умолчанию", однако тревожить Господа Бога по таким пустякам Дарвину (как и любому уважающему себя естествоиспытателю) не хотелось...
Механизм самосовершенствования системы, предложенный Дарвином, был гениально прост, и может быть сформулирован в одной фразе: "Случайный выбор с запоминанием и воспроизведением его результатов"; ключевое слово тут -- "случайный". И пройдет еще сто лет, пока биохимик Генри Кастлер, первым приложивший методы теории информации к изучению самовоспроизводящихся нуклеотидных систем, строго докажет: да, иных способов создания новой информации кибернетика пока не знает. Нечего удивляться, что нобелевский лауреат физхимик Манфред Эйген заметил по этому поводу: "Дарвин был прежде всего -- великим физиком"; еще бы -- ведь речь-то идет фактически об одном из основоположников кибернетики!
Обратите внимание: для нобелевского лауреата по физике Дарвин --"великий физик", а вот для алчущего славы рекламщика книги Дарвина -- "это просто детский сад", а сам покоящийся в Вестминстерском аббатстве классик -- нечто в одну цену с Мавроди. Как говорится -- "Почувствуйте разницу!" (с)
"Клерикалы всех стран" в своих попытках поставить в общественном сознании (и в школьной программе) дарвинизм на одну доску с т.н. "научным креационизмом" (а потом и вовсе заменить на последний -- что, в общем-то, ими не особо и скрывается) регулярно прибегают к такому жульническому приему: приводят длинный список ученых, "отвергающих дарвинизм" -- из чего, как внушают читателю, следует, будто все те ученые придерживаются альтернативных (т.е. креационистских!) воззрений. Так вот -- шарика тут, как водится, нету ни под одним из предлагаемых на выбор наперстков.
И в самом деле, существует целый ряд вполне научных теорий эволюции, и модифицированный дарвинизм (СТЭ) в том ряду -- лишь "первый среди равных". Одни из тех теорий вполне органично вписываются в дарвинистскую парадигму (эпигенез Шмальгаузена и Уоддингтона, "прерывистое равновесие" Элдриджа и Гоулда), другие представляют собой концептуальную альтернативу (номогенез Берга и развивающие его воззрения Любищева), третьи -- маргинальную экзотику (различные варианты "скачкообразной эволюции", сальтационизма), четвертые акцентируют внимание на роли вовсе неизвестных доселе факторов (вроде горизонтального переноса генов вирусами). Особо следует отметить эволюционные теории, впрямую вводящие идею Творца (например, палеонтолог-иезуит Тейяр де Шарден считал запрограммированной целью эволюции появление существа, способного к познанию Бога).
Как бы то ни было, расхождения всех этих теорий с дарвинизмом касаются именно механизмов эволюции -- но никак не факта ее существования. И по нынешнему времени ни один биолог, пребывающий в здравом уме и твердой памяти, не станет утверждать, что виды животных и растений были созданы в неизменном своем облике 7970 (или сколько там?) календарных лет тому назад...
Что же касается "научного креационизма", то там (в отличие от упомянутых "не-дарвиновских" теорий эволюции) никакой науки нету вообще. А есть полтора десятка строк из Библии, под буквалистское толкование которых "Институт Креационных исследований" в Сан-Диего и прочие протестантские ЗАО по обналичке пожертвований вот уже лет сорок как грозятся отыскать подтверждающие факты -- да как-то всё не выходит... А сейчас вот и у нас, в России, завелись предприятия по "отверточной сборке" этой креационистской шизы из американо-протестантских комплектующих -- примета времени, однако... Особенно умиляют суетящиеся вокруг этого проекта патентованные православные патриоты, вроде г-на Дугина -- и куда вдруг всё ихнее чутье на происки Мировой Закулисы подевалось...
Содержательная дискуссия с "научным креационизмом", по принятым в науке правилам, бессмысленна еще и потому, что он -- так же как и "новохроноложество" Фоменко -- на самом деле представляет собой извод "теории заговора". У Фоменко речь идет о многовековом всемирном заговоре историков, фальсифицировавших всю писанную историю, у креационистов -- о таком же заговоре естествоиспытателей, подделавших кости питекантропов и синантропов, радиоизотопные датировки, данные по осадконакоплению, etc. А опровергнуть конспирологические теории при помощи рациональных доводов, как вы понимаете, в принципе невозможно; можно лишь порекомендовать адептам конспирологии потщательнее обертывать голову фольгой от зомбирующих излучений -- некоторым, говорят, помогает...

http://fan.lib.ru/editors/e/eskov/text_0190.shtml

[Lurga]

AlexsanderM, к вопросу о павлинах:

Механизм самосовершенствования системы, предложенный Дарвином, был гениально прост, и может быть сформулирован в одной фразе: "Случайный выбор с запоминанием и воспроизведением его результатов"; ключевое слово тут -- "случайный". И пройдет еще сто лет, пока биохимик Генри Кастлер, первым приложивший методы теории информации к изучению самовоспроизводящихся нуклеотидных систем, строго докажет: да, иных способов создания новой информации кибернетика пока не знает.

[Стёб]

Lurga:

Vedma, непонятно только, зачем человечеству ДВЕ книги, в которых есть всё?

А "Рухнама"?!!! Ти що?

[Vedma]

Lurga,

"Случайный выбор с запоминанием и воспроизведением его результатов"; ключевое слово тут -- "случайный"

То, что я и говорила всем оппонентам, что мир, такой как он есть, сотворился совершенно случайно в течение миллиардов лет, множеством случайных же столкновений и связей, в которых оставались именно те, которые "выживали".

[Vedma]

Ст**, Це на свята

[mesc]

Олег (40 лет, Россия).
... как конкретно Вы представляете себе бога, в которого Вы верите?

Анна.
Бог - это непроходящая ЛЮБОВЬ, забота, мир и покой в душе. Его можно ощутить только через личные опыты общения с Ним ...

Анна вполне конкретно ответила на вопрос. Бог - это особое чуство, состояние сознания которое она испытала. И теперь ее сознание и восприятие мира изменилось, человек стал верующим.
Куда еще конткретней.
Описать это совсем не просто, поэтому легко запутать Анну и сделать из нее ...
Не возможно описать что такое сладкое, соленое, кислое -- надо поробывать, так и с богом.

[Vedma]

mesc,

Бог - это особое чуство, состояние сознания которое она испытала. И теперь ее сознание и восприятие мира изменилось, человек стал верующим

С этим я полностью согласна, только при чем здесь разум, логика и реальная действительность?

[mesc]

mesc,

Бог - это особое чуство, состояние сознания которое она испытала. И теперь ее сознание и восприятие мира изменилось, человек стал верующим

С этим я полностью согласна, только при чем здесь разум, логика и реальная действительность?

Олег из первого поста вцепился в слово логика, Анна не сорентировалась начала защищаться и наотвечала невпопад. =)

Когда человек что-то чуствует или сумел почуствовать какая тут может быть логика ? Человек почуствоал в себе перемены, мир для него изменился. И раньше для Анны "логика" (восприятие) за которую ухватился Олег была другой.

То что сделал Олег называеться цепляться к словам.
Фраза "стали происходить вещи которые логически необъяснимы" -- это просто восторг от ощущений.

=)

[Vedma]

mesc,

Когда человек что-то чуствует или сумел почуствовать какая тут может быть логика ? Человек почуствоал в себе перемены, мир для него изменился.

Точно, только такое состояние сознания относится только к ЕЕ состоянию сознания. У принимающих наркотики оно тоже свое, когда Вы выпьете, оно тоже меняется, когда у человека горе, он совсем по другому мир воспринимает. Только какое отношение имеет состояние сознания конкретного человека к "реальному" богу?

То что сделал Олег называеться цепляться к словам.

На мой взгляд, когда человек сказал А, то должен сказать Б. Если Вы утверждаете, что это не ВАШЕ личное мироощущение, а реальное существование чего-то, тогда Вы должны уметь ЭТО как-то аргументировать не ощущениями (иррациональным), а логически.
Если же не можете, тогда так и говорите: Бог -это мое ощущение.

[mesc]

Сознание - осознаная реальность. Ощутив жар и холод человек узанает что это и оно для него существует. Точно так же человек может почуствовать осознать Бога. И он для него не менее реален.

Можно утверждать что Бога как и любви не существует, но так ли это ?

[mesc]

Только какое отношение имеет состояние сознания конкретного человека к "реальному" богу?

Прибора который бы фиксировал Бога, независимо от сознания пока нет. Так что либо человечек способен Его действительно увидеть, осознать почуствоать как свет, тепло жару холод сладкое и т.п. и Он существует, либо Бог это просто дествительно особое чуство испытав которое человек изменяеться.

[Vedma]

mesc,

Сознание - осознаная реальность

Ключевое слово -осознанная.
Состояние сознание может быть измененным. И в этом состоянии человек не воспринимает реальности.

Ощутив жар и холод человек узанает что это и оно для него существует

Человек с измененным сознанием может не ощущать этого. Он будет верить не своему телу и реальности, а своим ощущениям. Отсюда многие психологические болезни, не реальность руководит человеком, а его глубокая убежденность в чем-то.

И он для него не менее реален.

Верю!!! Для нее - ДА. Как реальны зеленые человечки для алкоголиков. Еще раз, тогда говори только о себе, что для меня бог - реальность. А не, что он реально существует в мире.

[Vedma]

mesc,

Прибора который бы фиксировал Бога, независимо от сознания пока нет

100%. Зато есть куча других реальных приборов, которые фиксируют его отсутствие Поэтому речь и идет о том, что бог -это состояние сознания, а не реальность.

[Kenny]

задолбало то, что на форуме дискутируют только с десяток человек, остальные либо первонахи либо проги. какой нах.....р общеднепропетровский форум???? какого на этом псевдофоруме вообше заводить тему религии? и так ясно что них..я не выйдет. ЦЕ-НЗУ-РА

убейтесь апстенуц и продолжайте веровать в монобога

[Vedma]

Kenny,

какого на этом псевдофоруме вообше заводить тему религии? и так ясно что них..я не выйдет. ЦЕ-НЗУ-РА

Блин, а где ВЫ ее увидели, в чем? Вам не адют высказать ВАШЕ мнение? Вас режут и банят?
Я думаю, что Ваше выражение

на форуме дискутируют только с десяток человек, остальные либо первонахи либо проги

просто относится к тому, что такие темы не интересуют большинство, тогда Вам в Знакомства